— „Странно! Хасскарл обещал прийти к девяти часам… А уже двадцать минут десятого…“
Хасскарл обратил на себя внимание старого профессора с первого дня поступления в университет. Гольдфус видел в нем чрезвычайно серьезного студента. Его прилежание восхищало старого преподавателя… Но почему он сегодня запаздывает? С ним положительно что-то случилось.
Робкий стук в дверь заставил профессора занять свое место за письменным столом.
Дверь медленно открылась, и в щель просунулась забинтованная голова Карла Хасскарла.
Два темных глаза смотрели на чуть не вскрикнувшего от неожиданности профессора. Он вскочил с кресла, поправил на носу очки, после снял их и быстрыми шагами направился к двери.
— В чем дело? Что с вами случилось?
Карл молчал. С белой повязкой на лице и папкой под мышкой он стоял с удрученным и виноватым видом. В руках он теребил сильно помятую фуражку.
Гольдфус забыл о своем недовольстве. Не дождавшись ответа, он пододвинул стул и силой усадил на него Карла. Тот подчинился ему как автомат.
— Садитесь и рассказывайте!
Карл уставился в пол. Хотя все время по дороге в университет он готовился к этой встрече, сейчас все у него вылетело из головы и он не знал с чего начать и что говорить.
— Но… почему же вы молчите? — уже строже спросил профессор.
Губы Карла дрогнули:
— Я… ничего… Прошу, не беспокойтесь… — смущенно пробормотал он.
Старый ученый уселся против Карла и остановил свой взгляд на белой повязке. Глядя на забинтованную голову студента, он расстегнул свой пиджак и по привычке сунул палец правой руки в карман жилета. Затем полустрого-полуиронически сказал:
— Так!.. Значит и вы записались в число этих пустоголовых повес. Жаль! От вас я этого не ожидал!..
Хасскарл вздрогнул. Впервые его любимый наставник говорил с ним так строго. Он растерялся и не знал, что ответить.
— Господин профессор, — начал он прерывающимся голосом, — не сердитесь, пожалуйста… Я и сам не знаю, как все это случилось…
— Нет следствия без причины…
Комок застрял в горле злополучного студента. Робким голосом он начал:
— Мне пришлось драться на дуэли, и я действительно дрался… мне самому эта встреча была непонятной… Но иначе я поступить не мог…
Гольдфус пожал плечами:
— Гм! Вам пришлось драться против вашей воли?!
Карл встал со стула и сделал несколько шагов к двери, так как боялся встретиться взглядом со своим собеседником. Он тихо спросил:
— Значит… вы думаете, что… я пошел на дуэль так, как идут все?.. Извините, что я вас побеспокоил…
Профессору показалось, что две слезы блеснули в глазах юноши.
— Интересно! Без вины виноватый! — уже мягче сказал Гольдфус и приблизился к Хасскарлу. Он взял его за плечи и подвел к стулу, на котором тот только что сидел.
Этот знак внимания подействовал на Карла успокаивающе. Взвешивая каждое слово, он постарался рассказать о происшедшем самое существенное, начав со встречи в университетском дворе. Он говорил медленно, с опущенной головой.
Не подавая виду, профессор Гольдфус внимательно слушал. Только при упоминании имени Франца Губерта он пересел ближе к окну и оставался там до конца рассказа. Ни одним вопросом, ни одним жестом он не прервал Карла, а лишь задумчиво смотрел, как разгуливавшие по двору голуби что-то клевали на выложенной плитками дорожке и время от времени поднимали головки. Он, казалось, не следил за рассказом Карла.
Даже тогда, когда тот умолк, профессор не изменил свою позу и продолжал держать палец в кармашке своего жилета.
После долгого молчания он повернулся к студенту и мягко сказал:
— Да… Теперь я понимаю… Признаться, и я поступил бы точно так же на вашем месте. Вы поступили совершенно правильно. „Лучше честная смерть, чем бесчестная жизнь“, — как гласит народная пословица. Но знайте, дорогой Карл, наступит время, когда у людей изменятся понятия о чести. Тогда не нужно будет защищать ее на дуэли.
Карл осмелился наконец взглянуть в лицо своему любимому профессору. Сквозь стекла очков с отцовской нежностью на него смотрели два глубоко запавших глаза.