Снейп кивнул. Изливать душу он, похоже, не собирался.
— Камень, – вспомнил Гарри. – В лесу ему не место, наверное… Проклятый огонь его возьмет?
— Можно попробовать. Помощь нужна?
Разговор не клеился.
— Думаю, справлюсь… Профессор, – решился Гарри.
Что сказать? Что спросить? «Как вы выжили»? «Давайте дружить»? «Расскажите о маме»?
— У меня… много маминых фотографий. Может быть, вы хотите…
— Нет.
Разлюбил? Ну да, Нарцисса же…
Снейп посмотрел на Гарри.
— Спасибо, Поттер. У меня есть… будут школьные фотографии. Их достаточно.
— А… та? Если вы помните…
Снейп дернулся к куртке, потом опустил руку.
— В кабинете. В столе. Вы, наверное, хотите ее восстановить?
— Она уже больше ваша, чем моя, – Гарри развел руками. – Но если дадите снять копию, буду благодарен.
— Пришлю. Или передам с Лю…
Гарри почти обрадовался, когда Невиллов сенбернар прервал их на полуслове. Впрочем, потом стало резко не до шуток.
– Pizda mă–tii! – Снейп рывком вскочил на ноги. – Палату не мог назвать?!
— Пять–два, – Кингсли все слышал. – Открыть камин в Мунго?
— И мне полчаса в приемном объясняться? Тут лету пять минут. Дай портал на улицу, – он оглянулся. – Пришлю патронуса, Поттер, идите домой. Если он жив, ему не до вас, если сдох – подождет до утра.
Кингсли покачал головой.
— Вот как ему удается, а?
— Что? – не понял Гарри.
— Быть героем, и при этом такой скотиной.
— Дора! – Рем сгреб ее в охапку и зашептал куда‑то между плечом и ухом: – Ты только не… не убивай никого, ладно? Я поймал «ступефай» в лесу, очень глупо, а здесь меня «энервейтом» пытались в чувство привести – ну правильно ведь? Они не виноваты, Дора.
У него сейчас остановится сердце, поняла Тонкс. Как у того парня из общины – едва ли не единственное, что он ей рассказал о своей жизни там. Неплохой парень, и его почти удалось уговорить на аконит и помощь Дамблдора, но его оглушили авроры во время очередной вылазки, и после «энервейта» он прожил четверть часа – сердце сначала взбесилось, а потом остановилось. Оборотни реагируют по–другому – но об этом почти никогда не вспоминают, об этом нигде не написано, и Рем прав: никто не виноват.
Как они могли его шарахнуть заклинанием без спросу, чертовы коновалы?!
— Тихо, Пинки, тихо, маленькая, не надо, – он целовал ее и вытирал лицо теплыми ладонями.
— Рем, ну подожди, там же целители, они что – ничего не могут?
— Пай сказал – что‑то попробует, кажется, маггловское. Дора, как начну задыхаться, пусть пробует, а сейчас со мной все хорошо и я лучше с тобой побуду. Тедди скажешь что‑нибудь, ладно? Пусть не сердится.
Он тыкался носом за ухо, в руки, под мантию, шумно вдыхал и снова целовал куда попало.
— Рем! Это Смит тебя в лес утащил?
— Это долго, Дора, тебе Гарри расскажет. И Эван, да. С Эваном все нормально, ему можно доверять. Кстати, скажи ему – я просил тебе рассказать. Так и скажи, он поймет. И еще, пожалуйста, проследи, чтоб Драко не упекли в Азкабан. Обидно будет. Только пусть проверят, что это Драко, под веритасерумом. Я не брежу, Гарри знает, о чем я. Он не знал, он спасал мать.
Голова шла кругом. Тонкс ничего не понимала, оставалось только запоминать. Драко? Этот гад ударил Рема «ступефаем»? Она узнает и разберется. Тедди. Что сказать Тедди? С Эваном все нормально? Ох, сомнительно, вот кого бы под веритасерумом допросить. Мерлин, о чем она думает?! Рем…
Он прижался к ней, она слышала, как колотится его сердце, потом бешеный стук внезапно затих – Дора обмерла и вздрогнула, но сердце стукнуло, еще и еще раз, медленно и редко.
— Рем! – крикнула она.
— Не надо, – улыбнулся он. – Не плачь, Пинки, нам так хорошо было вместе, правда? Восемь лет. Я такого счастья и представить не мог. Ты прости меня – могло быть девять, но я правда думал, что тебе без меня будет лучше. Ничего, ты меня переупрямила, спасибо… тебе…
Он обмяк в ее руках, Дора не удержала, выронила на подушки враз отяжелевшее тело.
— Пай! Невилл! Кто‑нибудь!
— Дора, – хрипнул он. – Иди… не надо смотреть.
— Не уйду, – крикнула она. – Рем, держись, не уходи, пожалуйста…
Она знала, что это бессмысленно, но кричала и просила, и держала его руку. Он до боли стиснул ее пальцы, потом отпустил, и она разрыдалась, но все равно не разжимала руки – и когда Пай колол Рема маггловским шприцем, и когда пытался запустить сердце. Потом Невилл мягко, но настойчиво отвел ее.
— Нельзя, Тонкс, а то тебя зацепит.
Она не поняла, но через секунду увидела – из палочки Пая в грудь Рему била голубая молния. Потом Пай отшатнулся и проговорил: