В этот день сайфы одержали долгожданную победу. Баливцы потерпели поражение. Фрост с другими капитанами спустился на планету. Всюду солдаты сайфов вели баливских пленных. Один из солдат торопливо подбежал к Фросту.
— Капитан, — сказал солдат, — мы нашли ее.
— Наконец-то, где она? — обрадовался Фрост.
Его глаза горели, эта новость была важнее для него, чем победа в битве. В его голове вертелась тысяча мыслей, и он никак не мог сосредоточиться.
— Она находится среди пленных.
— Веди меня туда.
— Капитан, какие будут указания? — спросил другой солдат, уже убегающего Фроста.
— Ждите, — крикнул Фрост в ответ.
Добравшись до лагеря пленных, он с нетерпением принялся искать в толпе знакомое лицо, но никак не мог его найти. Вдруг его взгляд остановился на знакомых чертах. Это была та самая девушка, которую он так давно мечтал увидеть вновь. Он не мог сказать, что любит ее, какая-то непонятная смесь привязанности, заботы и страха потерять этого человека. Он любил ее, как друга, как какого-то родного человека, того, к кому всегда хочется вернуться и в чьи ладони положить свое лицо.
— Мэлани, — восторженно воскликнул он, — это я, Брэндон.
Девушка приподняла голову и взглянула на него. В ее лице он не разглядел такой же радости, которая переполняла его сердце. Его разум постепенно начал приходить в себя, он огляделся. Вокруг были пленные, кричащие дети, плачущие женщины, пытающиеся в этой толпе найти своих близких, раздавленные горем мужчины. Страхом, горем и разочарованием был пропитан воздух этой планеты. И только в тот момент, за все время войны, в голове капитана пронеслась мысль: «А за что мы воюем? За что эти люди лишились дома? За что дети лишились отцов? За что жены лишились мужей? За что они отдали свои жизни? За свободу? — они были свободны. За ошибки ламарян? — но они же не ламаряне». Он взял за руку Мэлани, и она молча последовала за ним.
Фрост вместе с Мэлани вернулся на корабль, который ждал его на орбите. Всю дорогу они, молча, глядели друг на друга. Борьба чувств переполняла девушку. С одной стороны, она ненавидела его за то, что его руками разрушен ее мир. А с другой, ее любовь не позволяла нанести ему смертельный удар, о котором бы мечтал любой житель ее планеты. Весь вечер они провели за воспоминаниями и разговорами, и на следующий день, Фрост точно знал, что он будет делать дальше. Ему нужно, во что бы то ни стало, остановить войну, открыть Лэеру глаза на то, что здесь увидел и понял он сам, остановить сайфов, ведь на чужой крови и горе нельзя построить себе новый дом. Какую справедливость они ищут, чиня такую бесчеловечность?
В это время на планете Промос, Лэер общался с Азаром по межсистемной связи. Их разговор был достаточно напряженным. Азар был противником агрессии сайфов против всех обитателей целистики. Лэер же напротив, он был полностью увлечен идеей мести сайфов, особенно, после того как узнал о своей принадлежности к ним.
— Азар, не смеши меня, что за чушь ты несешь? Фрост сегодня разгромил Балив, остался только Ламар.
— Балив? А ты знаешь, что в мои времена эта планета была вообще не обитаема? Чем мы лучше ламарян против которых воюем? Мы такие же захватчики… ты не хочешь этого слышать, но были расы, которые помогали нам.
— Помогали вам? — Лэер прервал Азара, — помогали вам умереть, добивали тех, кто имел несчастье остаться на планете… чушь все это, ты не переубедишь меня… завтра мы с Фростом возьмем Ламар, и сайфы вновь станут великой расой во всей целистике. Отступить, когда победа уже в наших руках? Ты сумасшедший, Азар. Это все будет наше, и все будут жить по нашим законам.
— И что дальше? Ламаряне уничтожили нас, мы уничтожим ламарян, пойми ты, что через десять лет, через сто, тысячу, кто-нибудь из тех, кого ты убиваешь сейчас, вернет тебе все это.
— Никого не будет кроме сайфов…
— Лэер…
— Все, я все сказал, до связи, Азар.
Лэер в сердцах стукнул по кнопке выключения связи на стене, и голографическое изображение Азара исчезло. «Нееет, Лэер, не надо, — Лэер скривил лицо, передразнивая Азара, — слабак, как он мог быть представителем в Совете, видимо, поэтому ламаряне и изгнали сайфов, потому что те были слюнтяи и вечно ныли».