— Не спится… — тихонько пробормотала Рита. — А тебе?
— Тоже, — признался я. — Давай, встанем — и налопаемся?
Девушка тихонько засмеялась, ерзая и прижимаясь ко мне спиной. Моя ладонь с удовольствием соскользнула с гладкого бедра на плоский животик. Молодец Юлька, не растянула маме талию. Да и мама молодчинка, упорно ходит на гимнастику. Правда, в последнее время йогой увлеклась…
Рука долго блуждала по вздрагивавшему животу. Спустилась гораздо ниже пупка — и вкрадчиво поднялась, вминая пальцы в приятную округлость, теребя набухший сосок.
— Ты когда угомонишься, фавнёнок? — ласково пожурила Рита.
— Никогда, нимфеточка, — вздохнул я. — Набираюсь впечатлений на месяц вперед!
— На квартал! — хихикнула девушка, совершая развратные действия…
…Угомонились мы где-то через час, уже на диване в гостиной. Одеяла не было, и приходилось нам тискаться друг к другу, чтобы не замерзнуть.
— Подожди минутку…
Встав, я разжег камин, и быстренько вернулся к Рите, разнежено лежавшей в позе мадам Рекомье.
— Сейчас согреешься…
— Да мне и так тепло… Ты горячий, как печка! Слушай, — Ритин голос обрел легкую игривость, — а почему ты обнимаешь не за спину, а… ниже?
— Сравнила! — фыркнул я. — Спинка, она… Она как бы в общем доступе. Вон, у тебя вечернее платье есть, с вырезом до самого копчика!
— И ничего не до самого! И… Оно же тебе нравилось?
— Оно мне и сейчас нравится. Особенно, когда ангажирую тебя где-нибудь в ресторане! Приятно, знаешь, класть руки не на скользкую ткань, а на теплое, гладкое, шелковистое… Танец выходит почти приватный!
— А чего ж ты на Киврина зверем смотрел? На новый год! Помнишь?
— Ну, правильно! А чего он тебя лапал?
— Ага… Тебе, значит, можно Наташку лапать, а ему меня — нельзя?
— Наташка — это другое, — сказал я убежденно.
— Отелло ты мое ревнивое… — нежно заворковала Рита, прижимаясь всем телом.
— Да, я такое… — мои озабоченные пальцы усиленно раздвигали плотно сомкнутые ножки.
— Опять⁈ Ах, прелюбоде-ей…
Я закрыл девичий рот поцелуем.
Поленья в камине разгорелись, тихо потрескивая и нагоняя тепло. Отсветы шатались по стенам, пускаясь в пляс с тенями, а снежинки, что скреблись в окно, добавляли уюта.
Мы сидели с Ритой рядом на диване, и бездумно следили за причудливыми изгибами пламени. В трубе гудело.
— Ты проводишь нас? — негромко спросила девушка.
— Обязательно, — кивнул я, запуская пальцы в тяжелые, густые волосы моей брюнеточки. — Когда самолет? В понедельник?
— Ага… — последовал вздох.
— Провожу… Все-таки, хочешь с Юлькой лететь?
— Ну, да… Тебя же самого отправляют в командировку.
Я молча кивнул, перебирая девичьи волосы. Распространяться об экспедиции в «Бету» я не хотел категорически, хотя опускаться до лжи не хотелось еще больше. Спасибо Рите — не стала выпытывать. Уважала мое право на тайну. Хотя и знала, конечно, что я обязательно расскажу ей обо всем, но потом. Однако, терпение — тоже добродетель…
— Юлька будет ходить в школу при нашем посольстве в Гаване, — развивала тему девушка. — Зато, представляешь, сколько впечатлений у ребенка⁈ Куба! Море! Пальмы! А перелет? А заграница? Да я сама радуюсь! Знаешь, как было приятно, когда ты меня взял с собой в Париж?
— Ну, а как же? — поразился я дурашливо. — В Париж без жены — это все равно, что в Тулу без своего самовара!
Рита засмеялась, и крепко обняла меня.
— Там будут съемки в Гаване, потом на острове Пинос, — увлеченно болтала она. — А еще мы слетаем в Мексику — на Юкатане будем снимать, и даже в Бразилии! Представляешь?
— Роскошная натура! — улыбнулся я, и неуверенно предложил: — Может, поедим все-таки? А то у меня какое-то щемящее чувство…
— А давай!
Девушка накинула халатик, а я натянул свою «ночнушку» — вылинявшую, растянутую футболку. Нам нечего было стесняться на свету, просто не хотелось ежиться, усаживаясь голой задницей на холодный стул.
Рита как раз нарезала колбаску, когда зазвонил телефон — не обычный радик, а солидный аппарат, защищенный не хуже «вертушек».
— Нашли время! — недовольно заворчала девушка.
— Алё! — я тоже не был преисполнен добрых чувств.