Ротшильд прилетел 31 августа. Как раз еще улучшили президентский номер, по мере сил. Старичок девяносто пяти лет, выглядел на свои годы. Единственное что не затронула старость — мозги. Рассуждал довольно здраво, решения принимал быстро. Никакого маразма! С ним двадцать человек обслуги — повар, парикмахер, массажист, юрист, секретарь и так далее. И личный врач, который тут же потребовал у меня полной информации в письменном виде, как я собираюсь лечить его пациента. Общаемся через переводчика, также из его шайки. До обследования никого никуда не посылаю, спокойно предлагаю уединиться в кабинете и пройти осмотр. Изучаю его долго, слишком серьезная ответственность. Имеем рак легких в третьей стадии. Пытались безуспешно лечить, пошли метастазы. Протянет максимум месяц, если не загнется от чего другого раньше. От того же сердца. В таком возрасте процесс приживления идет крайне медленно, вот и у него оно не совсем вжилось в этот организм. И вот учитывая его возраст, лечение будет крайне трудным и долгим. Стоит ли браться? Но это пробный шар, от которого зависит, будут ли другие такие пациенты и сколько они станут платить. Значит, соглашаться, выбора нет. Второй вопрос, сколько с него взять? Состояние семейства Ротшильдов, как мне сказали, превышает триллион долларов! Даже трудно представить сколько это! И сколько он в таком случае готов заплатить за жизнь?
— Переводите — Решаюсь, наконец, огласить вердикт — В результате обследования я выявил онкологическое заболевание в последней стадии. Летальный исход в течение трех недель неизбежен. Я могу гарантировать полное исцеление, при принятии вами моих условий.
— Какие условия? — проскрипел старик.
— Выполнение во время лечения всех моих предписаний. Обслуживающий персонал находится за пределами клиники, при вас одновременно не более двух человек по моему разрешению. Ваш врач уезжает. Вы оплачиваете до начала лечения всю сумму. Она составит пятьдесят миллионов долларов. Срок лечения три месяца.
Тишина. Сумма шока у него не вызвала, насколько я могу судить. Но что-то обдумывает.
— Какую неустойку вы готовы выплатить, если я умру во время лечения? — Вот гад, даже после смерти хочет заработать! А что я хотел, такие они буржуи.
— Никакой. У меня нет таких сумм, а если вы умрете, то и таких клиентов больше не будет. Кроме репутации мне нечего положить на весы. К тому же любой человек может умереть неожиданно. Жизнь слишком хрупкая вещь.
Согласился, куда ему деваться. И мне теперь деваться некуда. Ничего, я на Антоновиче провел тренировку, ему 8 пять, а этот всего на десять лет старше. Деньги сразу перечислили на счет, только тратить пока нельзя — вдруг и правда не излечу.
Первое сентября, провожаю первоклассников в школу. Настя поедет, я не могу — работы завал. Идут в один класс, их будут, наверное, двойняшками считать. Фамилия одна (мы официально удочерили Таню), возраст почти одинаковый. Схожести только нет. Егор тоже едет с ними. Он вообще к Алиму прилип, если тот не в разъездах от него не отходит. Получается, Алим совмещает две должности — водитель и нянька. Придется доплачивать.
— Александр Иванович! Ельцин звонит! — Кричит Марина. Не дали даже напутственное слово сказать. Интересно, первый раз президент сам позвонил.
Иду к аппарату. Многие уже пользуются мобильной связью, у Насти есть телефон и у тестя. Для меня тоже купили, но я им не пользуюсь. И так от просителей нет отбоя, а если и этот номер узнают.
— Борис Николаевич? Что-то случилось?
— Нет, всё отлично! Подрихтовал ты меня знатно! Друзья вот меня просят за одного человека, да ты думаю, знаешь его. Артист, Винокур. Рак у него, поможешь?
— Владимир Винокур? Знаю, не лично, конечно. Хороший артист, пусть приезжает, я с него ничего не возьму.