— Спасибо, после вчерашнего лечения чувствую себя лучше. А у вас разве нет системы резервного питания? — Это если я правильно понял его вопрос.
— Есть, но и она не сработала — На самом деле нет, но ему это знать не обязательно.
Осматриваю, отвоеванное вчера пространство сохранилось. Отлично! Продолжим. Беру его за руку. А что, пусть он будет в качестве донора. Раз не хочет добровольно помогать, будет принудительно. Хотя бы попробую, что получится.
Получалось хуже, чем вчера, но потихоньку продвигался. Долго его не мучил — как только заметил, что он стал уставать, отпустил руку. Продолжил сам, скорость еще упала, в итоге за час восстановил около двух сантиметров площади. Такими темпами за месяц не управлюсь. Но и то хорошо, что сдвинулось с мертвой точки. Придется Алима эксплуатировать, ему лишние деньги не помешают.
Сегодня много запланировал, вчера десять новеньких поступило с Волгоградских интернатов, плюс москвичи залежались, Винокура начать нужно. Не успеваю отправиться по палатам — опять Марина.
— Там журналистка с газеты.
— И что? Отправляй её туда же куда и всех. Ты умеешь — Писаки наезжают регулярно, однажды и с телевидения были. Но мне лишняя реклама ни к чему.
— Она с «Комсомольской правды», по заданию редакции. Всё равно напишет, будет сплетни собирать, пусть уж лучше хорошая статья будет.
— Когда мне с ней общаться? Ладно, давай её, быстрее только!
Через минуту заходит девушка, моя ровесница. Никакой косметики, волосы стянуты сзади в «хвост», одета строго. По виду типичная феминистка.
— Алина Ромашова, спец. корреспондент — показывает мне удостоверение.
— Присаживайтесь Алина. Могу уделить вам десять минут, работы много.
— Мне хватит, если разрешите потом пообщаться с сотрудниками и пациентами — Цепкая девушка!
— Если не будете отвлекать их от работы. А с пациентами, пожалуйста, у меня секретов нет. Только это в основном дети.
— Вот о секретах я и хочу первый вопрос задать. К вам так трудно пробиться репортерам, вы не даете интервью, отказываетесь участвовать в телепроектах. Невольно возникает мысль, что вам есть что скрывать.
— Каждое упоминание обо мне в газетах, а тем более на телевиденье это сотни, даже тысячи больных, которые с надеждой устремляются сюда. И уезжают ни с чем, так как мои возможности не безграничны. Вы считаете это разумным, давать людям напрасную надежду?
— И об этом также. Нам в редакцию приходят письма, люди спрашивают — как к вам попасть, реально ли это — Никаких эмоций, для репортера как-то очень равнодушна. Точнее нет, ошибаюсь, другое. Более правильно будет сказать — подавленное состояние, что-то у неё случилось.
— Будет неплохо, если вы осветите в статье этот вопрос. Попасть к нам в клинику трудно, но возможно. Как это сделать? Во-первых, это должны быть дети до шестнадцати лет. Во-вторых — с болезнями, которые не могут излечить традиционным способом. Перечень я вам дам. Если эти два пункта соответствуют — обращаетесь в областную больницу по месту жительства. Пока у меня прямые договора с Ростовской, Волгоградской и Краснодарской больницей. Остальные через Москву.
— Я была в местной больнице. Под видом мамы больного ребенка узнавала, как получить направление. Мне сказали очередь на полгода.
— Взятку не предлагали? — Думаю, греют руки чиновники по любому.
— Пыталась, отказались, но как то неуверенно. При настойчивости согласятся. Вы ведь тоже не бесплатно лечите?
— Бесплатно дети-сироты и малообеспеченные. Пятьдесят мест. Остальных бесплатно не могу — клиника на этом только и выживает.
— Но вы могли бы работать в государственной больнице, на государственном обеспечении — Наиболее частый вопрос. Почему я гребу деньги лопатой, забирая последнее у несчастных детей.
— Мог бы. Но тогда шансов попасть ко мне у обычных людей не было бы совсем. Я лечил бы тех, кого мне давали. К тому же благодаря подбору кадров и эффективной комбинации моих усилий с традиционными методами мне удалось увеличить пропускную способность клиники втрое. За месяц у нас до четырехсот человек проходит лечение. Алина, что у вас случилось? — Не выдержал я.
Она вздрогнула, словно проснулась.
— У меня брат болен, менингит. Я сама напросилась сделать статью, надеялась, будет возможность за него попросить. Но тут поспрашивала, говорят и не пытайся, бесполезно.
— Сколько лет брату?
— Двадцать пять — Смотрит уже с надеждой, раз спросил — шанс есть. А что, чем её брат хуже Винокура или Ротшильда? От Ротшильда точно лучше, тому по наследству досталось богатство и что он сделал для других людей?