В саму лечебницу Петр смог попасть с большим трудом. Там уже стояли городовые, никого не пуская. На этом бы всё и закончилось, но Петр хорошо знал устройство лечебницы, а также где получить информацию. Вскоре парень узнал последние новости. Святым действительно называли Олега. Он действительно исцелил много людей, у чего были многочисленные свидетели. Он действительно вырубился в конце. Но вроде бы был живым. Более точные новости узнать не удалось.
Поняв, что дальше здесь смысла находиться нет, Петр осознал, что бросил кухню и недожаренное мясо. Вернувшись обратно, также бегом, Петр получил разнос от Бориса Дмитриевича, который в конце своей речи выдал, что вообще-то существует телефон и нужно было всего лишь позвонить. Что он, Борис Дмитриевич, и сделал. Узнав, что в лечебнице сейчас аврал и лучше туда не лезть, не отвлекать медработников от важных дел, чтобы унять своё беспокойство. Что оно, беспокойство, понятно и простительно, но и ситуацию учитывать надо.
Петр согласился, что дядь Боря прав. Только легче от этого на душе не стало.
— Да точно я тебе говорю! Пашка сдох уже! Я рядом стоял, медсестра так и сказала, что он всё, ему уже не помочь! А тут этот парень появляется, я видел его уже, совсем молодой, дрыщ полный. Как выдал: «Не в мою смену!» И руки как засверкают, он ими как по Пашке хлопнет! Так тот и задышал! — в красках описывал парень случившееся с ним.
— Да гонишь! — не поверил его друг, который заявился в гости, когда парень вернулся домой из лечебницы.
— Слышь! Я тебе сейчас в зубы дам! Мне врать незачем!
— Но не умеют же целители воскрешать! Это невозможно!
— А этот — умеет! Его святым каким-то назвали!
— А кто такие святые? — задумался друг.
— Да я почем знаю… Кто-то сильный, поди.
— Может, у мамки твоей спросим?
— Я те спрошу! — вжал в голову плечи. — Она мне знаешь как уши оттаскала? Думал, прибьет. Жуть просто, я едва сам не сдох, так ещё дома получил.
— Так а нечего в драках участвовать, — злорадно добавил парень, которого родители в этот день из дома не отпустили.
— Я точно тебе врежу… — пообещал пострадавший.
Степан Денисович зашёл в кабинет к Аристарху Павловичу. На второй день после трагедии.
— Живой? — спросил хирург, присмотревшись к главе лечебницы. — Бледный какой-то.
— А сам-то, — покосился целитель на коллегу.
Оба мужчины выглядели лет на двадцать старше, чем обычно. Серые, со впалыми щеками. Результат работы на износ.
Всего через лечебницу Васильки прошло за прошлые сутки двести шестнадцать человек. Сто сорок четыре — в тяжелом состоянии. И только сейчас ситуация перестала быть критической. Работы ещё хватало, но уже методичной, рутинной, а не когда наперегонки со смертью.
— Выпьем? — предложил Степан Денисович.
— Тебе лишь бы выпить, — поморщился Аристарх Павлович.
Который последние сорок шесть минут сидел в кресле и тупо пялился в стену.
— По стопочке всегда можно.
— Что принес? — посмотрел поверх очков целитель.
В обычное время сила поддерживала его, но сейчас возраст взял своё и зрение ухудшилось.
— Настойку. На травах и ягодах. Бодрящую, снимающую усталость.
— Всего по рюмке.
— Конечно, — покивал Степан Денисович. — А то разнесет, а нам нельзя. Хотя за такое — можно.
Достав небольшую бутылку из-под халата, мужчина поставил её на стол. Аристарх Павлович потянулся и достал из шкафа две рюмки.
Выпили. Посидели в тишине.
— Сколько умерло? — спросил внезапно Степан Денисович.
— Ты мне настроение испортить хочешь? — недовольно спросил Аристарх Павлович. — Шесть человек.
— Всего шесть человек. При таком уровне нагрузки. Ты ведь в курсе, что пострадавших свозили не только к нам, но и по всем ближайшим больницам. Просто к нам больше всего. Думаю, если узнаем статистику, окажется, что у нас меньше всего умерших. При самой высокой нагрузке, — повторил мужчина.
— Это ты так хочешь мне сказать, что мы молодцы?
— Не, — отмахнулся Степан Денисович, — я другое спросить хочу. Кто, мать твою, этот шкет?! — благодушие мужчины мигом сменилось вспыльчивостью и требовательностью.
— А-а… Так ты сам его святым прозвал. Вот, святой, значит.
— Это я ляпнул на эмоциях. Давно таких трагедий не случилось.
— Тебе сколько годиков? — посмотрел поверх очков Аристарх Павлович. — Ляпнул. На эмоциях. А то, что к нему это прицепится, не подумал?!
Аристарх Павлович хотел надавить голосом и пристыдить, но этот самый голос каким-то слабым вышел, без убедительности.