Аристарх Павлович от такого захода глаза выпучил и печеньем подавился. Я ему любезно чая из заварника налил и кружку пододвинул.
— Кхм… кхм… — прокашлялся мужчина. — Олег, это уже переходит все границы! Конечно же, вы не должны были позволить убить девушку!
Ещё бы он иначе сказал.
— Тогда в чем моя вина? — продолжил я давить. — Может быть в том, что Черепа угрожали семье Игоря и заставили нас прийти на встречу? Где нам пришлось драться, защищаясь?
Я не знал, что там Петр с Игорем рассказывали, как оправдывались, но без сомнений сдал подоплеку дела. Надо додавить этого упрямца.
— Честное слово, Аристарх Павлович, — продолжил я. — В гробу я все эти драки видел. Как по мне, разборки шпаны уличной — глупость несусветная. Время и силы можно потратить куда более правильно. И мне непонятно, в чем суть вашей претензии. Как я должен был поступать, по вашему разумению?
Получай, мерзавец.
Аристарх Павлович на спинку кресла откинулся, уставился на меня изумленно. Но быстро нахмурился и посмотрел недобро.
Дошло до него, что вопрос с подвохом. Если откажет мне по причине «проблемности», значит, и правда, чтобы стать учеником, я должен был и девушке дать умереть, и друзей не прикрывать.
— Знаете что, голубчик, — повысив голос, возмущенно сказал он, — все вы так говорите. Что случайно, что не виноваты. Знаешь, сколько таких каждый день сюда приходит? Десятки!
— Вы хотите сказать, что я вру? Спросите у Петра. Насколько я знаю, вы с ним хорошо знакомы. Не думаю, что Петр вам будет врать.
— Петр сам тот ещё оболтус, — раздраженно отмахнулся Аристарх Павлович. — Но ладно это. Допустим, я готов поверить, что вы, Олег, и правда стали жертвой обстоятельств.
В смысле поверить? Мужчина прекрасно знал, что у ресторана произошло. Да об этом весь город знает. Но ладно, хочет словами поиграть, пусть.
— Только помимо этого есть и другие причины, — закончил он мысль.
— Какие же? — смирения у меня на сотню таких разговоров хватит.
Если подумать, то это как битва. С маневрами, отступлениями и неожиданными ударами.
— Я не знаю, что вы умеете, Олег. А как мне вас учить в этом случае? Только хуже сделаю.
Ах ты черт старый!
Стало понятно, чего он тут нос воротит, отказывает. Раскрутить на ответы хочет.
Понятно и ожидаемо. На этот случай я как раз и готовился. Собираясь «продаться» и заключить выгодную для себя сделку.
— Что же… — подался я вперед. — Думаю, Аристарх Павлович, этот вопрос легко решается. Я готов рассказать обо всех… — выделил я это слово так, чтобы стало понятно, оно много чего в себя включает. — Всех своих умениях. Но при одном условии.
— Каком же? — спросил он, успокаиваясь.
— Вы не будете спрашивать, откуда мои знания, — озвучил я принципиальный момент.
Аристарх Павлович удивленно вскинул бровь и крепко призадумался. Пожалуй, впервые за время разговора он посмотрел на меня по-настоящему серьезно, взвешивая и оценивая.
— Это неприемлемо, — наконец ответил он. — Будь источник ваших знаний простым и понятным, вы бы не стали об этом умалчивать, — сказал мужчина спокойно, с нотками сожаления, отодвинув от себя кружку с чаем. — Значит, причина серьезная. Что наводит на закономерный вывод — это может быть опасно для всей лечебницы. Я не хочу потерять независимость из-за того, что приму неизвестно кого.
— То есть единственная ваша причина отказать мне сейчас — гипотетическая угроза лечебнице? Других причин нет?
— Да, — спокойно ответил он.
— Я плохо разбираюсь в реалиях столицы, Аристарх Павлович… — сказал я осторожно, подбирая слова. — Слабо представляю, как мои умения могут навредить… Но что, если я поклянусь, что ничего не замышляю ни против лечебницы, ни против вас? Поклянусь, что не являюсь подосланным учеником или чьим-то бастардом? Клятвы на силе вам будет достаточно? Или нужны какие-то другие гарантии?
Догадка о том, что по-настоящему беспокоит Аристарха Павловича, строилась на не раз озвученной парнями идее, что я чей-то бастард. Также и сам целитель, и Петр говорили, что лечебница имеет особый статус. Наверняка это подразумевало какие-то особые соглашения с аристократией. Проще говоря, Аристарх Павлович гнулся в одном месте, чтобы получить преференции в другом. И, видимо, там всё сложно, раз он так об этом печется и готов отказать мне.