Эмма пришла на минуту раньше Арины. Раздевалка у них была общая, поэтому девушки и встретились заранее.
— Готова всем навалять? — спросила Эмма.
— Я всегда готова, — буркнула Арина.
Эмма покосилась на неё и не стала приставать. Было видно, что Кузнецова то ли напряжена сверх меры, то ли заряжена.
Переодевание много времени не заняло. Сидеть в раздевалке девушке не хотелось, и она вышла наружу. Отошла в сторону и налила себе водички. Почти сразу же вышли и другие участники: Голыновский, который бросил высокомерный взгляд и отодвинулся, да княжич. Который, напротив, улыбнулся и направился к Эмме.
— Не ожидал вас здесь увидеть, Эмма, — сказал он пусть и добродушно, но официально по форме.
— Только не говорите, что не прочитали список участников заранее, княжич.
— Прочитать — это одно. А увидеть вас своими глазами — совсем другое. После бала вы не посетили ни одного светского мероприятия. Настолько не любите общество?
Эмма внутренне поморщилась. Кажется, рассчитывать на то, что интерес княжича угаснет, не стоило. С точки зрения её, Айи, взрослой женщины, это выглядело донельзя глупо и нелепо. А вот с точки зрения всей ситуации это было опасно. Княжичу, понятное дело, ничего не светило. Но в том-то и проблема. Обиженный сын князя мог доставить множество проблем.
Требовалось его как-то отшить, но, кажется, это был тот самый случай, когда чем больше увиливаешь, тем больше интереса.
— Как вы теперь можете догадаться, я посвятила последние дни тренировкам, — ответила Эмма нейтрально, краем глаза поглядывая на других участников.
Скоро уже нужно было выходить, с переодеванием финалисты успели закончить, но никто к ним двоим не подошёл. Голынковский общался с польским мечником. Арина поглощала одну за другой канапешки — организаторы были настолько любезны, что озаботились закусками. Остальные же — да ничего не делали, поглядывали друг на друга оценивающе, да и только.
— Могли бы и сказать, что собираетесь участвовать, — с лёгкой обидой, пусть и несерьёзной, заметил княжич. — Тогда бы я не выглядел так глупо.
— Что вы, как княжич может выглядеть глупо, — улыбнулась Эмма, совсем чуть-чуть издеваясь. — К тому же я и сама ещё тогда не решила.
— Поверю вам на слово, Эмма, и не буду считать, что вы надо мной подшучивали, — великодушно ответил Иван.
«И девушки на это ведутся? — подумала Эмма. — Впрочем, он же сын князя. Ему и не надо особо стараться».
— Как насчёт пари? — предложил юноша, не дождавшись реакции.
— Пари? — наклонила Эмма голову.
«Только не свидание, только не свидание», — застонала она мысленно.
— Если я выиграю турнир, то вы сходите со мной на свидание, — предложил княжич.
— Боюсь, не могу согласиться.
— Почему? — нахмурился парень. — Вы настолько сомневаетесь во мне? Или я вам неприятен?
— Это было бы нечестно по отношению к вам, — Эмма постаралась выбрать максимально нейтральный ответ.
— Что это значит? — не понял Иван.
— Турнир выиграет другой человек.
— Кто же? — юноша огляделся, но смотрел он в сторону других парней, а не на Арину.
— Это мы узнаем совсем скоро, — улыбнулась Эмма.
— Не хотите говорить? — Иван снова посмотрел на девушку.
— Нас наверняка слушают. Не хочу давать подсказок другим. Уверена, вы поймёте почему.
— Хм… Тогда как насчёт встретиться без всяких условий? Могу же я вас пригласить просто так?
«Да что же тебе так неймётся-то?» — мысленно застонала Эмма.
На её везение, появился распорядитель и пригласил на выход. Подхватив своё оружие, финалисты направились в коридор. Эмма невольно напряглась, когда кольцо-индикатор нагрелось. Рядом была нежить. Радиус у кольца всего ничего, а значит, это кто-то из участников.
Всё веселее и веселее.
Приветственная часть, объявление правил и проверка оружия много времени не заняли. Эмма убедилась, что Элор тоже заметил мертвецов. Набежали, как тараканы. Понять бы ещё, что задумали.
Но как следует поразмыслить над этим не получилось. Прошла жеребьёвка, и Эмму первой вызвали на площадку.
Когда вторым Голыновского назвали, я невольно напрягся. Школа у этого семейства подлая. Ожоги с помощью Масла — та ещё гадость. Уж лучше перелом или порез, чем это. И боль чудовищная, и лечить тяжело, и шрамы уродливые остаются.