Часы в гостиной мерно шинковали время, нарезая секунды. Приглушенное щелканье маятника отдавалось в голове слабым эхом, всё четче совпадая с пульсом.
Вдо-о-ох… Вы-ыдо-ох…
Суббота, 8 октября. Вечер
Москва, улица Большая Марьинская
С утра Светлана Шевелёва разрывалась от желаний — ее тянуло, как и раньше, к упорному постижению наук, но в то же время хотелось, чтобы двери Первого медицинского скорее закрылись за спиной, выпуская на волю.
Мечта стать нейрохирургом не покидала девушку, это давно стало целью. Просто сегодня плохо училось — внимание сбивалось, а трудолюбивой натурой то и дело овладевала задумчивая рассеянность. Наверное, ее голову и сердце занимали вчерашние бдения…
О, разумеется, как будущий врач, Света прекрасно знала, что миокард не является вместилищем души, но так уж принято — и амурные переживания, и томление духа прописывать в сердце.
А вчера Шевелёва подводила итог своей недолгой жизни. Девятнадцать лет — не тот срок, когда люди задумываются о будущем. В этом возрасте о нем обычно мечтают. Или бегают на свидания, поскольку практическое влечение куда занятней теоретических измышлений.
Выходя со станции «Алексеевская», девушка бегло улыбнулась своим мыслям. Иногда, вот, как вчера, ее приводила в веселое изумление та эволюция, по спирали которой она восходила после той ужасной травмы.
Насколько она была похожа с сестрой — не отличить! «Врушки-хохотушки», как мама говаривала. Маша такой и осталась, а вот она… Месяцы нескончаемого ужаса и душевной боли выпарили всю легкомысленность и веселость. Светланка с удивлением сравнивала себя с Мишей Гариным, и наблюдала сходство. Мишенька тоже серьезен, как она. Порой — «по-взрослому» печален. И Андрей, и Изя до сих пор горазды на шалости и озорство, а Миша — нет. Тут кроется какая-то тайна, вот только разгадать ее не просто.
Перейдя проспект Мира по гулкому переходу, Светлана зашагала «домой» — комната, которую она снимала у бабки-москвички, стоила именно такого статуса — в кавычках. Дом — это дом. Не просто помещение, где ты спишь или зубришь латынь, а родное убежище. Собственная отдельная квартира… М-да. Пока это не цель даже, а так, сокровенное желание. Сначала она отучится, отработает по распределению, а уже потом…
«Потом тебе стукнет двадцать шесть или двадцать семь», — усмехнулась девушка, сворачивая на Большую Марьинскую.
Юрка, правда, клянется, что его обеспечат жильем. Вот только каким? И когда? Дадут комнатку в общежитии годика через три-четыре?
Шевелёва поморщилась — житейские раздумья отталкивали ее квасным мещанским оттенком. Дом — это важно, но что же теперь — живота не жалеть, добиваясь вожделенных квадратных метров? Главное в ее положении — учиться, учиться и учиться! Стать классным специалистом! Ныне даже хороший невропатолог нарасхват, а уж нейрохирург и подавно.
«Стану, — кивнула себе Светлана. — Уж чего-чего, а мотивация у меня — на уровне!»
Научиться излечивать паралич! Хоть как-то, хоть на малую малость избавить от мук неподвижности! А хорошему, опытному специалисту любой главврач квартиру выбьет…
— Ну, ты, подруга, даешь… — пробормотала девушка, качая головой. Какие только идейки не заводятся в ворохе высоких помышлений!
В принципе, ей грех жаловаться. Комнату они снимают на троих, Нина и Галя — тоже медички, только со второго курса. Баба Аня много не берет, а условий всего три — не сорить, не шуметь и не водить парней. Юрка, когда бывает в увольнении, даже к дверям не подходит — с улицы зовет. Юрка…
Когда они учились в восьмом, ей очень не нравилась злость Сосницкого. А когда Миша выходил Юркину маму, жестокость ушла, осталась жесткость, но это нормально. Зато «Сосна» никого не боится. Говорит, отбоялся свое…
«Наверное, это у нас общее с Машей, — подумала Светлана, — нам обеим нравятся парни в форме!»
Вот только Жека твердо намерен стать офицером, а Юрка… То его в милицию тянет, то в чекисты… Не определится никак.
Впрочем, уж если ворчать… На себя тоже стоит оборотиться! Вот это ее страстное желание выбиться в нейрохирурги… Обдуманно ли оно? Или взбухло на пузырях эмоций? Вот, окончит она мед, набьет первые шишки опыта — и разочаруется в своем выборе! Разве так не бывает? Да сплошь и рядом!
Шагнув в прохладный подъезд, Шевелева поднялась на третий, и отперла дверь своим ключом. Надеясь, что баба Аня задержалась на даче… Присутствие хозяйки Свету напрягало — остро чувствовалась чуждость стен.