— Антон Павлович, возможно, вы не заметили, но у вас руки нет.
— Ха! — выдохнул он и подкрутил ус уцелевшей рукой.
Усы у него хорошие, мощные. Вчера он не заморачивался ухаживанием за ними, а сегодня привёл себя в порядок. Пожалуй, оно и верно. Воевода должен выглядеть хорошо, чтобы своим видом какую-никакую уверенность людям внушать. Даже если ему руку оторвало.
— Уж поверь, отсутствия руки я не заметил, — сказал он.
— Тогда я не совсем понимаю, что вы от меня хотите. Трансформация в первую очередь направляется на физическое усиление. А вы теперь не боец, уж простите за прямоту.
— Мечом мне теперь и правда не махать. Но техники я использовать могу, как и Масло. Вот и скажи мне, Васильев, есть ли у тебя за пазухой что-то, что сделает меня сильнее? Мертвецы ведь никуда не денутся, так? Не могу я на пенсию отправляться.
Я задумался. Так-то его желание понятно. Я бы и сам не согласился на пенсию отправиться. В этом нет никакого смысла. Ну вернулся ты домой, сидишь там. А твою родину методично уничтожают. В данном случае выйти на пенсию означает сидеть и ждать, когда всё, что тебе дорого, погибнет. К тому же адепт его уровня сохраняет полезность даже без руки. Та и правда не нужна для оперирования Маслом. Ну и про управленческие навыки тоже забывать не стоит.
Поэтому да, его желание понятно.
— Антон Павлович… — заговорил я осторожно, — ваша позиция мне понятна и близка. Учитывая все вводные и перспективы, уходить на пенсию и правда сомнительная идея. Но что касается вашей просьбы… — я запнулся, пытаясь на ходу решить, как объяснить ему всю сложность. — Не всё так просто. Сколько вам лет?
— Семьдесят два. Возраст как-то влияет? — насупился он.
— Сильны! — уважительно сказал я. — Да, влияет. В том смысле, что вы минимум лет пятьдесят… кхм… скажем так, мутировали. Или эволюционировали. Ваше тело и так уже перестроено. Причём отчасти хаотичным образом. Я с таким никогда не работал. Даже согласись я, мне сначала придётся провести полное обследование, наметить план работ, а потом его воплотить. Неизвестно, будет ли в этом какой-то толк.
— Отлично, меня всё устраивает.
— Так просто? — снова удивился я.
— Васильев… — глянул он на меня как-то особо пристально. — Всего одна тварь пришла к нам сюда, на военную базу, и, пока мы её обстреливали всем, что есть, делала что хотела. Поэтому, даже если ты сделаешь меня сильнее процентов на десять, меня всё устроит.
— Помимо того, что это будет очень сложно и долго, есть ещё риски. Я могу и напортачить.
— Меня всё устроит, — упрямо повторил мужчина.
Стариком у меня язык не поворачивался его назвать.
— Я готов принести клятвы. Какие скажешь, — добавил он. — Про служение, защиту людей, войну с мертвецами и прочее.
— Антон Павлович, ваша решимость и завораживает, и пугает.
— Такие времена, — хмыкнул он.
— В вашем случае клятвы отрежут путь обратно. Что будете делать, если князь заключит перемирие с мертвецами?
— Сниму с себя полномочия и продолжу, — сразу ответил он.
Кажется, Славский успел всё продумать.
— Тогда… Тогда нам определенно есть о чем поговорить, — сдался я.
Князь сидел в кабинете, который переоборудовали в подобие медицинской палаты, и пребывал в задумчивости. Поводов для которой более чем хватало. Один из последних — разговор с сыном. В то время, когда Славский докладывал о потерях и нападении противника, которому они почти ничего не смогли сделать целым войском, Сергей старался убедить, что не всё так плохо и нужно продолжать придерживаться ранее озвученной стратегии. Что сейчас мертвецов в первую очередь интересует Васильев, и что пока он жив и действует на границе, дворец остаётся в безопасности.
Изначально Сергей был отправлен к Васильеву с целью изучения необычайно талантливого парня и последующей его вербовки, но сейчас… Юрий Дмитриевич начал подозревать, что произошло ровно обратное. Это не Васильева на службу поставили, а Сергея.
Учитывая, что этот фальшивый сирота совсем перестал стесняться и начал действовать в открытую, демонстрируя ещё и боевое мастерство… В общем, поводов пребывать в задумчивости хватало.
Наконец-то дверь открылась и показался слуга. Сообщил, что прибыл Ярослав Дмитриевич Чернышов. Который вскоре и зашёл в кабинет-палату.
Зашёл, оперся на клюку, огляделся.
— Проходи, Ярослав Дмитриевич. Не надо стесняться, — криво улыбнулся князь.
Выглядел он сейчас жалко. В ту ночь враг одарил его смертельным проклятием. Спасло только чудо, в виде Аристарха Павловича, которого срочно выдернули и успели доставить до того, как князь помер. Сейчас же шёл процесс реабилитации, который затянется неизвестно на сколько.