Михель вздохнула, уже зная, что услышит, и Адриан её не разочаровал:
— Всем хороша, но в её обществе я постоянно чувствую себя так, будто нахожусь на экзамене, от которого зависит моё будущее.
Девушка вздохнула еще раз и подумала: «Возможно, я была не права по отношению к подругам. Никакие они не курицы, просто продемонстрировали моему бедному начальнику все грани своего характера, и он понял, что некоторые недостатки перекрывают достоинства».
— Вы отказываетесь от нашей идеи, — констатировала она вслух.
— Нет, — отрезал Адриан.
— Что тогда? Возьмёте отпуск за свой счёт и попробуете найти невесту в Розеле?
— Потратить месяц, не будучи уверенным в успехе на сто процентов? — молодой человек задал встречный вопрос.
— Что же тогда? — повторилась Михель.
Адриан на миг отвёл взгляд, а когда посмотрел на неё снова, она почувствовала неясное волнение.
— У меня появилась одна мысль. Я предполагаю, что вы найдёте её безумной… — молодой человек замолчал, а Михель ощутила, как к щекам прилила кровь, но мгновение спустя они стали ледяными. Она замотала головой, медленно выговаривая слова:
— Вы же не хотите… — тут она запнулась.
— Что? — Адриан поднял брови. — Я же ничего ещё не сказал, а вы уже перепугались!
— Вот и не надо! — воскликнула Михель, порывисто поднимаясь.
Молодой человек последовал её примеру, не столько из вежливости, сколько от желания удержать на месте. Одной рукой он перехватил оба её запястья, а другую положил на затылок, но девушка упрямо продолжила вырываться.
— Михель! Михель! — позвал он мягко, но настойчиво. — Давайте всё же обсудим это.
— Что именно? — выдавила из себя она.
— Наш брак. Точнее, вероятность этого союза.
Адриан почувствовал, как напряжение покинуло тело помощницы, и ему тут же вспомнилось, насколько легко вести её в танце, когда она не сопротивляется, а подчиняется любому его движению.
— Она нулевая, — шепнули пересохшие губы.
— Я так не думаю, — заявил Адриан и потянул руки девушки вниз, вынуждая её опуститься обратно на диван. — Интересно получается, — усмехнулся он и разжал пальцы, поняв, что приступ паники миновал, и Михель никуда не убежит, — для ваших подруг я хорош в качестве мужа, а вам, значит, не подхожу!
Михель промолчала.
— Трудно не заметить, что к вам тут относятся с уважением, но при этом молодые люди вас сторонятся. Я считал вас местной, но Алейна как-то обмолвилась о том, что вы перебрались в Хамнет, когда у целителя Госса появилась вакансия, и в обозримом будущем уезжать не планируете. Так каким же вы видите это самое будущее? Одиноким?
Провокационный вопрос не заставил девушку оторвать взгляд от собственных рук и снизойти до ответа.
— Почему вы молчите?
— Жду, когда вы закончите агитационные речи, — отозвалась Михель. — Полагаете, моя ситуация столь же печальна, что и ваша?
Под пристальным взором карих глаз соврать не представлялось возможным, да Адриан и не собирался этого делать:
— Вовсе нет. Я не агитирую, а предлагаю вам объективно взглянуть на складывающуюся ситуацию. В течение длительного времени мы большую часть дня проводим в обществе друг друга, и при этом сохраняем доброжелательные отношения. Заметьте, в обычных обстоятельствах, если бы нас не связывал служебный долг, но мы бы настроились на брак, то до его заключения не смогли бы встречаться так часто и, соответственно, не узнали бы друг друга так хорошо. А так вам теперь известны некоторые мои тайны, как и ваши — мне.
— Это на какие такие мои тайны вы намекаете? — вскинулась Михель.
— А кто у нас тут профессиональный змеелов? — с усмешкой спросил Адриан.
Девушка смутилась, но поджала губы, решив не выдавать себя. Насладившись её замешательством, он продолжил:
— Я веду к тому, что люди встречаются и принимают решение о вступлении в брак, мало зная друг друга. И что хуже всего разум влюблённых наполнен собственными фантазиями и представлениями об избраннике, которые зачастую не имеют ничего общего с реальностью.
— Да уж. Наши с вами отношения романтического флёра точно лишены, — девушка растянула губы в грустной улыбке.
— Вам не понравилось со мной танцевать? — парировал её начальник, и Михель мысленно вознесла хвалу Единому за то, что умудрилась не покраснеть.