Михель, будто почувствовав, что Адриан думает о ней, заворочалась у него под боком и развернулась, положив ладонь на его грудь.
— Почему ты не спишь? — прошептала она.
Её голос заставил мужчину улыбнуться: ещё не окрепший после сна он напоминал ласковое мяуканье кошечки.
— Не знаю, — ответил Адриан, поднося ладонь супруги к губам.
— До будильника еще полчаса.
Мужчина по инерции взглянул на настенные часы, хотя был уверен: Михель не ошибается. Если его собственная пунктуальность зависела от хронометра, то девушка безошибочно ориентировалась по внутренним часам.
— Тогда у тебя есть время немного подремать, — он ласково провёл рукой по плечу, но ниже спускаться не стал: в течение рабочей недели по утрам нужно спать, а всякого рода приятные шалости лучше отложить до выходных.
К его удивлению, Михель отрицательно покачала головой.
— Помнишь, ты обещал кое-что рассказать?
Адриан не стал уточнять, что именно она имеет в виду, поскольку за ним не водилось привычки откладывать на потом беседы и объяснения. Он всего несколько раз позволял себе отступление от этого правила, а с Михель — такое случилось однажды.
— Хочешь послушать эту историю прямо сейчас?
Девушка кивнула.
— Хорошо, — пробормотал Адриан и откашлялся: история была довольно длинной. — Жила в Дийоне одна маленькая семья. Её глава, молодой, энергичный мужчина, активно занимался развитием собственного дела. Его супруга всячески его поддерживала. С уверенностью можно сказать, что они души друг в друге не чаяли. И, как и полагается всем нормальным семьям, у них был сын. К сожалению, у супругов не хватало времени на него. Они это прекрасно понимали и даже расстраивались по этому поводу. Какое-то время эта чета могла лишь сокрушаться о том, что уделяет отпрыску недостаточно внимания, но потом дела у главы семейства пошли в гору, и они смогли нанять для мальчика очень хорошего гувернёра, чьи обязанности были настолько широки, что в пору было назвать его наставником. Ещё несколько лет прошли счастливо и безоблачно, а потом отец мальчика скончался, подхватив во время одной из командировок опасную и малоизученную болезнь. Супруга была безутешна. Горе поглотило её настолько, что она полностью отдалилась от всяческих дел. Заботу о неожиданно осиротевшей семье взял на себя наставник мальчика. Поначалу всё шло неплохо, но постепенно сообщения от бывшего делового партнёра главы семейства становились всё более мрачными. Мать мальчика увидела в этом ещё один повод для печали, а наставник заподозрил неладное. Он уговорил женщину подключить к делу специалистов, и они таки вывели «друга семьи» на чистую воду, однако к тому моменту их состоянию был на нанесён значительный урон. Тогда наставник нанял проверенного человека, который занялся делами от имени супруги совладельца предприятия.
Адриан почувствовал, что в горле пересохло, прервал рассказ и потянулся за стаканом, что стоял рядом, на столике. Михель не торопила его с продолжением, за что он был искренне ей благодарен.
— На этом злоключения семейства не закончились… хотя, правильнее было бы назвать их злоключениями мальчишки.
— У него умерла мать, — не выдержала Михель.
— Да, — коротко ответил Адриан и откинулся на подушку, пристроив согнутую руку под головой, чем супруга и воспользовалась, склонив голову на его грудь. — До вступления в права наследования оставалось полгода, но ситуация осложнялась тем, что у мальчика не было родственников, а сам он не достиг подходящего возраста для того, чтобы владеть тем, что ему причиталось. Перед ним замаячила перспектива оказаться в государственном приюте со всеми вытекающими последствиями.
— А что же наставник? — Михель подняла лицо и заглянула в глаза Адриана.
— Наставник… не знаю, как ему это удалось, но он смог оформить опеку.
— Это ведь незаконно.
— Незаконно, — согласился Адриан, — но очень часто люди совершают незаконные действия, избегая при этом ответственности. Во всяком случае, в Дийоне, — уточнил он, когда вспомнил, что на Од такому точно никогда не бывать. — Например, спустя полгода выяснилось, что мальчишке нечего наследовать. Поверенный, нанятый его наставником, рвал и метал, потрясая бумагами шестимесячной давности, по которым становилось понятно, что это человек честно отработал каждый золотой, что ему заплатили.