В голосе паучихи появился намек на сострадание. Боль Каэды поднимала в ней худшие воспоминания, которые она предпочла бы забыть навсегда.
Но молодая ёкай отказывалась сдаваться.
— Откуда ты знаешь, что Минору предала нас?! — эмоционально взмахнула она руками. — Ты сама говорила, что она была сильнейшей и опытнейшей из вас. Может быть ее взяли в плен? Мы должны вначале убедиться, что ее нельзя спасти, и лишь потом бросать.
Слова Каэды не разубедили кумо, но явно заставили ее засомневаться.
— Твой человек явно на тебя плохо влияет. Пленников хаоса иной раз уже не спасти, но… Хорошо, мы пойдем туда, хоть это и чистое самоубийство. Ты права, мы обязаны убедиться, на чьей стороне Минору. Твоих иллюзий и моих техник скрытности должно хватить. Но ты будешь слушаться меня от и до. Если я скажу, что мы уходим, мы сразу же уходим. Без вопросов. Ты согласна?
— Д-да. — с усилием выдавила из себя Каэда обещание.
— Проклятье, раньше было как-то проще, — пробурчала паучиха, начиная накладывать на себя и молодую ёкай слой за слоем скрывающей паутины. — Видимо, старею.
Подготовка заняла долгие двадцать минут. Обе ёкай чуть ли не по десять раз перепроверили то, как их скрывающие техники друг с другом работают и нет ли где слабого места.
Всем было очевидно, что смерть в этой ситуации может быть отнюдь не самым худшим исходом.
«А наставница за прошедшее время хорошо так расстроилась». — ошеломленно подумала Каэда, глядя на открывшуюся перед ней картину.
Первоначальный, ничем не примечательный провал в земле теперь был скрыт за множеством тяжелых земляных валов, по которым муравьями сновали человеческие и не только фигурки.
Как оказалось, встреченные ими крестьяне были не единственной группой людей, попавшей под влияние хаоситов.
Теперь же все эти разумные использовали окружающее дерево и камни для постройки полноценной линии обороны.
— Не о том думаешь, — тихий шепот кумо благодаря технике достигал сразу ушей.
— Подумай, если никто до сих пор не бьет тревогу из-за исчезновения такого количества крестьян, то что это значит?
— Это значит, что наверху их прикрывают, — озабоченно прошептала Каэда. — Получается, зараза хаоса распространилась намного глубже, чем мы могли подумать изначально.
— Так это и действует, — грустно хмыкнула старшая ёкай, пока они медленно пробирались к земляным насыпям. Судя по действиям одурманенных прямо сейчас демонопоклонники готовились к полномасштабной войне, что опять же было плохой новостью — это значило, что им уже нет нужды скрываться.
— Вначале кажется, что ты сможешь раздавить подобные культы, как тараканов. Каждый удар и очередной культист дохнет, но после очередного удара пол, на котором ты стоишь, проваливается. И ты понимаешь, что все это время хаос уже давно разъел пол, стены и потолок, и очень скоро ты провалишься в кишащую тараканами бездну, в которой будешь иметь дело уже далеко не с маленькими таракашками.
Женщины затаились, когда мимо них тяжело ступая прошел здоровенный ёкай.
Раньше он относился к подвиду хитоцумэ. Это огромные, больше трех метров роста, одноглазые великаны с здоровенным рогом, торчавшим точно из середины лба.
Вот только теперь хаос подарил несчастному ёкаю куда больше глаз и рогов, от чего вся его голова стала больше напоминать какого-то ёжика, между колючками которого то и дело моргают воспалено красные глазные яблоки.
И хоть тело гиганта была покрыто грязным, рваным рубищем, но сквозь прорехи можно было увидеть, что мутация продолжила череду глаз и дальше, опускаясь вниз по спине.
Каэда в очередной раз содрогнулась от отвращения, пока сама паучиха усиленно боролась со своими страхами.
Всему ее естеству была мерзка мысль о тех мутациях, которым подвергся не особо умный хитоцумэ.
Дождавшись пока он пройдет дальше, парочка осторожно двинулась вперед.
После чего ученица Минору с трудом подавила просящийся наружу завтрак. Царивший вокруг аромат трудно было хоть как-то идентифицировать.
Единственное, что о нем можно было сказать — это о его отвратительности.
Не трудно было найти и источники разложения.
Многие из «работников» скапливались вокруг покосившихся конструкций из бревен и пульсирующей зеленоватой плоти.
Было полное ощущение, что данные нарывы ничто иное, как сыпь самого мира, столь сильное ощущение беспокойства они вызывали.
Ёкаи или люди, в этом месте не было разницы. Они прижимались к содрогающемуся затвердевшему гною и позволяли вырывающимся из отверстий парам себя хорошенько пропитать.