— Это да, — кивнул Седрик. — Сомнительный предмет для магглорождённого. Насчёт Рун я поговорю с другими старостами. И ещё один вопрос. Как у тебя с магией?
— Практика по предметам? Или теория?
— Да на оба вопроса.
— Теорию выучил всю, практики нет вообще. Но я быстро учусь.
— Хм, а давай проверим, — вновь улыбнулся староста и достав из внутреннего кармана мантии палочку, указал ею на лежащий на столике рядом лист пергамента.
Листок быстро и без всяких эффектов превратился в перо.
— Доставай палочку и колдуй чары левитации на перо.
Вытащив палочку из кобуры на предплечье, которую я сам не заметил, как смастерил из старого поношенного сапога матери, коробку с которыми готовили на выброс, я сделал правильный взмах, отпустил контроль магии, и произнёс:
— Вингардиум Левиоса.
Крохи моей магии устремились к палочке и своеобразным шлейфом покинули её, окутав собою перо. Да, оно взлетело и благополучно парило над столом, повинуясь движениям моей палочки. Вот только я не чувствовал какой-то особой структуризации или чего-то ещё. Магия практически в неизменной форме словно бы окутывала перо, оставляя простенький канал связи для взаимодействия. Что происходит? Зачем? Почему? Ничего не понятно, но очень интересно.
— Отлично, — Седрик довольно кивнул и улыбнулся мне. — И ты не пробовал это заклинание?
— Нет. Как и другое волшебство по программе.
— Впечатляет, — Джастин с интересом смотрел на парящее перо, и я решил отменить чары. — Ты прям как Гермиона, колдуешь почти без практики. Тогда мы быстро справимся с материалом.
— Кстати, — Седрик явно оживился, и даже сел несколько более важно. — Ты, Гектор, случаем не родственник Гермионе Грейнджер?
— Да. Брат. Это имеет значение?
— Не особо, — качнул головой Седрик, но вот Джастин имел другое мнение.
— Ну так она самая лучшая ученица не только на курсе, но и вообще. Всегда всё идеально по учёбе.
— Ладно, ребята, — Седрик встал с дивана, и мы последовали за ним. — Не буду больше вас задерживать. Если я правильно подглядел расписания, то ваша учёба начнётся завтра с зелий.
— О-о-о, нет, — простонал Джастин, вызвав очередную улыбку старосты. Добрую, для разнообразия. — Пойдём, Гектор. Покажу комнату. И не переживай о колдовстве. Мы обязательно поможем и сами повторим.
Мы покинули постепенно пустеющую гостиную факультета, пройдя через круглые двери в коридор с несколькими очередными дверьми. И да, тоже круглыми. Хоббиты, честное слово!
Комната, в которую меня расселили к остальным парням с третьего курса, была выполнена в той же светлой цветовой гамме, что и гостиная факультета, да и окна были такими же круглыми. В четырёх из шести глубоких ниш располагались довольно большие деревянные кровати с желтыми, как и подкладка мантии студентов факультета, балдахинами, а от общего пространства можно было отгородиться плотной занавеской, создавая неплохой личный уголок. Так же в нишах было место не только под кровать, но и под сундук и был тут даже небольшой столик со стулом. Сама же комната была довольно просторной и могла похвастать большим столом, стульями, диваном, креслами, а две из оставшихся ниш были явно студенческой рукой превращены в закуток для различных мелочей, не нашедших себе места в комнате.
— Йо! — махнул рукой нам с Джастином светловолосый мальчишка, причёска которого была зеркальной копией Джастина. — Гектор, правильно?
— Да.
Он и ещё один мальчишка встали со стульев и подошли, протягивая руку.
— Эрни МакМиллан, будем знакомы.
— А я, — заговорил второй, практически блондин, — Захария Смит.
— Гектор Грейнджер, — пожал я руки парням.
— Поговорим? Или спать? — Захария уставшим взглядом осмотрел нас.
— Спать, конечно. Завтра будут Зелья.
— В первый день? Кошмар! — синхронно огорчились парни, а Джастин указал рукой на мой школьный сундук, что стоял рядом с кроватью в одной из ниш.
— Похоже, тебя сюда распределили. Теперь у нас четыре парня на курсе.
— А девушек?
— Две.
— Так мало?
Мы начали готовиться ко сну, а заодно я узнал, где здесь полноценный санузел, разве что без душа или ванны — первое является общим и находится в конце коридора, а второго нет в принципе. Ну, если не считать бассейна для старост.
— Говорят, — произнёс Джастин, когда все уже укладывались в кровати, а Захария так и вообще сразу отрубился, даже не закрыв занавеску в свой закуток. — Что конец семидесятых и начало восьмидесятых были очень скудны на детей. Вот и наших сверстников несколько меньше, чем было в прошлые года.