Темно, тихо, даже птички не поют, лишь ветер слегка колышет травы да кроны деревьев. Ни единого источника света вокруг — лишь чистое звёздное небо. Я-феникс взлетел ввысь, скрывшись ото всех мыслимых наблюдателей магией и начал летать по округе для контроля обстановки, а я наколдовал вокруг купол многоуровневой защиты и маскировки, пару мрачных зелёных светляков-Люмосов для атмосферности, создал на себе костюм Доктора, а пленного положил на трансфигурированный из воздуха стол с парочкой рунных вязей и крепежами для рук и ног. Закрепил пленного, избавил от лишней одежды, на которой может скрываться незамеченная рунная вязь — всегда есть шанс что-то упустить — и приступил к его побудке.
Немного магии, немного энергии дементора через связь с фениксом — так, для всё той же атмосферности.
— Проснитесь и пойте, мистер неудачник, — вкрадчиво говорил я изменённым голосом, когда на лице мужика проявились следы пробуждения, а его плавающий взгляд медленно искал что-то для фокуса. — Проснитесь и пойте.
Мужик начал медленно приходить в себя, подёргал руками, ногами — бесполезно. Он удивлённо всматривался в окружение, но аура от энергии дементора не может не влиять на психику человека, особенно если её расшатывать образами, обстановкой, светом, ассоциирующимся у волшебников лишь с одним заклинанием — Авада.
— Вижу, вы неплохо понимаете английский, — продолжил я. — Это изрядно упрощает дело. Не желаете представиться?
— Аврор, Эрвин Кестнер. Я слышал о тебе. Ты совершил серьёзную ошибку, захватив меня.
— Не такую серьёзную как ты, мне кажется.
— Чумной Доктор, — мужик сказал с неприязнью и долей волнения, причин которому сходу и не видно.
— Давайте забудем об этих условностях, мистер Кестнер.
Сконцентрировав немного тёмной магии в виде сферы, добавил капельку энергии жизни, сфокусировался на боли через стимуляцию нужных нервных окончаний и на поддержке сознания и жизни цели, и поднёс руку к груди мужика. Магия начала работать, а мужик задёргался, сцепив зубы, чуть ли не выдыхая со скрежетом.
— Мне нужно, чтобы вы говорили, — спокойно сказал я, убрав руку со сконцентрированной магией. — Надеюсь, вы понимаете смысл данной демонстрации и не будете утаивать что-либо. Для нашего с вами блага и экономии времени.
— Как будто я… что-то скажу…
— Давайте для начала я просто начну задавать вопросы. Возможно, в ответах на них и нет никакой тайны, не так ли?
— Попробуй, — с неприязнью выдал мужик, попытавшись что-то наколдовать без палочки, вот только рунные вязи на столе буквально втянули в себя магию, рассеивая её в пространстве и расходуя на увеличение прочности конструкции.
— Вижу, вы удивлены, — не смог я молчать, видя недоумение на лице мужика. — Что же, продолжим. Вы возглавляли группу захвата, пробравшуюся в один из домов, где и были сами захвачены. Кто вы?
— Не важно.
— Каковы были ваши цели?
— Не твоё дело.
— Какую группу или организацию вы представляете? Какие ваши цели?
— Ты ничего не узнаешь.
— Крайне спорное утверждение.
Мужик отвечать не хотел, на сотрудничество не шёл, а потому я приступил к неприятным для меня, да и чего уж, для подопытного тоже, процедурам — стимуляции искреннего желания рассказать всё, и даже то, чего не знаешь, путём воздействия на болевые центры, на мозг, на нервные окончания. Циклически задавал вопросы, перегружал мозг этого мистера, помогал себе легиллименцией, и полностью восстанавливал все повреждения «языка», держа его всегда в сознании и относительной адекватности.
Результат? Сомнительны. Мужик толком ничего не знал. Даже название организации, в которой служил. И да, он аврор. В далёком прошлом. Его задача была простой — командовать группой из трёх человек включая его и проводить захваты тех, в чьи дома будет подбрасывать и активировать маячки некий посредник. Цели захвата конкретно он не знает, но по косвенным данным от безликого начальства — какие-то ритуалы, эксперименты или нечто подобное.
Больше мужик толком ничего не знал — организация эта явно следует простой и эффективной методике разделения информации. Каждый знает только то, что нужно ему, и всё.
Под конец моего импровизированного допроса у мужика, похоже, протекла крыша. Говорить начинал на немецком, при этом всякую чушь, но в мыслях ещё можно было вычленить какие-то образы, а вот ещё спустя мгновение я не слышал от него ничего, кроме бормотания: «Blutreinheit der über alles» или небольшие вариации на эту тему. Поначалу я не совсем осознал смысл, всё-таки немецкий я знаю чуть лучше, чем просто «айнц, цвай, драй, Гитлер Капут, аутфидерзейн». А потом как понял!