— Ничего предосудительного, — замахал руками Гарри. — Это взрослая волшебница с не менее абсурдными силой и навыками, как и Гектор. Тут я, кстати, не знаю, кто круче — Дамблдор, или она. Ни разу не видел директора в деле в полную силу, но… одно её магическое присутствие давало понять, что она — вершина пищевой цепочки.
— Надо же, какие ты знаешь слова, — лёгкое ехидство в голосе Гермионы точно дало понять Гарри, что из цикла неприятных и тяжелых мыслей она вырвана, и теперь нужно отвлекать её дальнейшим разговором.
— Вернёмся к аномалии. В общем, исследуют её, значит, трое невыразимцев…
Два десятка минут Гарри максимально подробно, но ещё и с нужными эмоциями и жестами рассказывал о том, что видел он, другие ребята, что слышали, чем делились — всё, что касалось внезапной аномалией. Это работало, Гермиона отвлекалась, начала думать, анализировать — Гарри не раз в былые времена видел это её задумчивое выражение лица, когда её лучше не беспокоить, а иначе влетит. Однако тема для разговора начала иссякать.
— …в общем, говорят, жутчайшая тёмная магия это, и всё вокруг она постепенно затягивает.
— Но как же Хогвартс?
— Там не волнуйся, — отмахнулся Гарри. — невыразимцы экранировали аномалию, нет ни прямого, ни косвенного воздействия на нас. Но по округе постепенно распространяется влияние этой магии. Зашло далеко, но, по подслушанным разговорам Авроров, которые тоже здесь, шерстят лес, скорость распространения падает в… как же там… по какой-то там поненте…
— По экспоненте, — Гермиона с ухмылкой покачала головой, демонстрируя максимально возможное наигранное разочарование в интеллектуальных способностях товарища. — И вообще, меня беспокоит вопрос — Как Гектор и эта Гринграсс оказались в Больничном Крыле?
— Ну-ну… Мадам Помфри обмолвилась, что они просто «оказались». Когда? Не знает, кто привёл? Не знает. Но к диагностике и лечению она приступила сразу, и сразу же вызвала Сметвика. Это то, что она говорила мадам Спраут.
— Но как? Мадам Помфри мне сказала, как близкому родственнику, что вышла из своей этой ординаторской сразу, как почувствовала возмущение магии. Диагностика показала, что Гектор и Гринграсс уже были без сознания минимум десять минут. Да какой там «без сознания»! — Гермиона буквально вспыхнула. — Самая настоящая кома!
— Тише, ночь на дворе…
— Как будто тебя это когда-то останавливало! И не ночь, Гарри, и вечер. Поздний.
— Ну… — Гарри решил не развивать тему того, стоит ли орать благим матом возле больничного крыла поздним вечером, и вернулся к теме разговора. — Если отбросить абсурдное количество навыков, способностей и силы самого Гектора… Аварийный порт-ключ? Я читал о таких.
Гермиона не удержалась от удивлённо-скептического загиба собственной брови в лучших традициях директора Снейпа — не иначе у Гектора подхватила.
— Что? — Гарри поправил очки-велосипеды на носу. — Я умею читать. И искать информацию. Благодаря тебе, кстати.
Лесть не сработала по крайней мере по внешним признакам, хотя что творилось в уме юной девушки — даже Бог не знает.
— В общем, — продолжил мысль Гарри, — есть ещё одно допустимое предположение. Домовики. Я много общался с Добби и понял, что домовики просто с ума сходят от сильных волшебников. Гектор сильный. Наверняка какой-то из домовиков так или иначе приглядывал за ним.
— С чего бы? — Гермиона натуральным образом ощетинилась, но быстро взяла себя в руки и свела эту вспышку на нет.
— Ну, как и сказал, их сильно клинит, после встреч с сильными волшебниками. Они буквально прилипают к ним. Как банный лист. Тот же Добби не исключение. Он до сих пор называет меня «Гарри Поттер Сэр», но видно, что он увлечён преследованием другого. Раньше я не понимал, кого, а сейчас, вот, есть догадки.
— И откуда ты это знаешь? Стой, не говори — пообщался с домовиками замка на кухне?
— Разумеется.
— Добби! — внезапно выкрикнул Гарри, от чего даже привычная к его выходкам Гермиона подскочила на месте.
Лёгкий, почти бесшумный хлопок домовиковой аппарации сразу же привлёк взгляды молодых волшебников в сторону источника звука. Там стоял ряженый, как сумасшедший клоун на Хэллоуин, Добби. Был и заношенный прздничный колпак на его голове, нелепые обрезки вместо штанов, покосившийся разноцветный жилет со звёздами и единорогами, штопаный в пяти местах минимум, нелепые носки разной длины — один из них вообще смотрелся как гольв, явно уходя по тонкой домовиковой ножке чуть ли не до шеи. В общем, тот ещё образ. А вкупе с его поразительно сумасшедшим счастливым выражением мордочки — хоть оно и лицо, на ну ни как не получалось назвать это лицом даже в мыслях — говорило о тотальном фанатизме по отношению к Поттеру и невменяемости средней степени тяжести, чем бы там эта степень ни характеризовалась.