— Боюсь, что причина моего гипотетического злорадства не имеет к тебе ни малейшего отношения.
— А, значит, ты будешь молчать?
— О-о, я буду говорить, — девочка чуть вздёрнула носик. — Но это не значит, что ты услышишь то, что хочешь.
— Риди́кулус! — очередной выкрик кого-то из учеников преобразовал боггарта во что-то смешное, чем вызвал смех других ребят.
— У вас явно какой-то конфликт, — продолжил я разговор.
— Необоснованное допущение.
Когда продолжительность твоей жизни переваливает за тысячу лет, то ты невольно встретишь человека, что так или иначе будет тебе напоминать другого. Вот и Дафна мне кажется знакомой. Справедливости ради стоит отметить, что и некоторые другие ребята, с которыми я успел пообщаться, вызывают во мне чувство дежавю. Незначительное, в мелких деталях. Всё так или иначе с чем-то да переплетается.
Глянув по сторонам и убедившись, что ребята вокруг уделяют внимание лишь очередной форме боггарта и тому, во что её превратит жертва Люпина, я поднял левую руку ладонью вверх, взял палочку в правую, и начал с её помощью выводить знакомые мне контуры конструктов, полагаясь на интуицию, и совмещая с освоенной базой трансфигурации. Эти контуры относятся к простейшим и не проявляют себя в видимом спектре, потому я не опасался привлечь внимания.
Медленно собирая воздух вокруг и уплотняя до такого состояния, что свет начинал преломляться, искажаясь, я выбрал полученную сферу в качестве объекта трансфигурации, задал формулу, визуализировал предмет, и решил немного пошалить, добавляя конструкты, специализированные под энергию жизни.
— Держи, — с лёгкой улыбкой я протянул тайком наблюдавшей за манипуляциями Дафне самую настоящую ледяную, кристально чистую розу.
Подарок Дафна приняла как должное, что не могло меня не позабавить.
— И что это?
— Прекрасная, но холодная, при любом неловком движении способная уколоть до крови, — с лёгкой улыбкой ответил я. — Но если знать, как согреть…
Я провёл пальцем по лепесткам прозрачной ледяной розы, и в месте соприкосновения они становились кроваво красными, какими и должны быть. Как только я убрал руку, роза вновь стала ледяной.
— Она расцветёт яркими красками.
— Тонко, — с невероятно ядовитой, но отнюдь не противной, как это бывает, ухмылкой, заметила Дафна. — Одобряю.
— Она, можно сказать, живая. Посадишь в землю — проморозит и прорастёт. Посадишь в лёд — прорастёт и сломает, преобразуясь в куст.
— Занятная каскадная трансфигурация с добавлением чар, — констатировала своё видение процесса создания Дафна.
— Грейнджер, — услышал я голос Люпина и повернулся в его сторону.
Шаг вперёд сделала Гермиона, но профессор, заметив это, выставил руку в останавливающем жесте.
— Мистер Грейнджер, я хотел сказать.
— Да, профессор?
— К барьеру, — указал он рукой на место, где стояли другие ученики, применяя заклинание на боггарта.
Некоторые ученики, как подсказывает память, в которой осели фоном наблюдаемые мною эксперименты по укрощению этого существа, выходили очень быстро и боггарт не успевал спрятаться в шкафу. Но бывало и так, что успевал, и ученик подходил к закрытому шкафу, в котором таилось это магическое существо. Именно среди таких я и должен был бы оказаться, вот только…
— Отказываюсь.
Люпин посмотрел на меня с таким выражением лица, словно я ему буквально в обувь нагадил. Такая обида.
— Позвольте, мистер Грейнджер, — Люпин быстро взял себя в руки и по-доброму улыбнулся. — Но, как профессор, я прошу вас выйти сюда и проявить свои навыки в борьбе с боггартом.
— Отказываюсь, — так же повторил я.
Лёгкий тычок в бок от Энтони вынудил обратить на парня внимание.
— Эй, ты чего? Ну выйди, поколдуй, если что — прикроем, — тихо говорил он.
Несмотря на шум всеобщего неодобрения в мою сторону, его слова, как ни странно, отлично расслышал Люпин.
— Ваш однокурсник прав, мистер Грейнджер. Нет ничего страшного в том, чтобы встретить лицом к лицу свой самый сильный страх. Тем более, он будет в намного ослабленной форме. Да и с поддержкой остальных ребят вы легко справитесь, я уверен.
— Я отказываюсь, — так же ответил я, ничуть не смутившись всеобщего осуждения — пусть хоть напополам треснут.
— Струсил? — ехидно осведомился Малфой, подобравшись откуда-то с боку.
— О, мистер Малфой, — я радостно улыбнулся блондину, что вернул волосам задуманный природой цвет. — Самое время вам проявить слизеринскую храбрость и отвагу, броситься грудью на амбразуру, демонстрируя всем недоброжелателям свой страх. Демонстрируя самое уязвимое место, по которому можно так ударить, что останется от вас лишь имя да недобрая память. Что же вы так бледнеете, мистер Малфой, вперёд! Слава не ждёт…