— Понимаю… — протянула Лена, не двигаясь, будто зачарованная.
— Полегчало? — ухмыльнулся я.
— Ага… — Браилова смешливо фыркнула, мигом напомнив мне наше общее прошлое. — Получается, я еще могу стать бабушкой паранормика… Если Юлька выйдет за целителя! М-м… Наташ, а налей еще.
— Ну, я же говорила! — залучилась Талия. — Вкусное, да?
— Д-да… Знаешь, боялась, будет кисло, но нет… И послевкусие сладкое!
Зазвонил радиофон, и я, немо извиняясь, удалился.
— Алло? Маринка?
— Привет, Миш, — голос Ершовой звучал тускло. — Ты… сильно занят? Сможешь подъехать?
— Ну, да… — я насторожился. — Что-то случилось?
— Случилось… Жду.
Тот же день, позже
Щелково-40, проспект Козырева
Марина встретила меня в фойе Института Времени, всё такая же элегантная и стройная. Конечно, с первой нашей встречи минуло без малого четверть века, но черную гриву «Роситы» до сих пор не пятнала седина, а морщинки на лице и на лбу разглаживались почти без остатка, стоило ей напустить на себя безмятежность.
— Лит Боуэрс убит, — негромко сообщила Ершова, дрогнув лицом.
Я похолодел, одновременно испытывая пренеприятнейшее чувство беспомощности. Мне лично Боуэрс не был симпатичен, как тот же Фейнберг, но смерть уравнивает.
— Убит? — резко переспросил я. — Это точно?
Начохр сосредоточенно кивнула, и повела меня в лабораторию локальных перемещений.
— Тело Боуэрса обнаружила Ядвига Корнеева, приблизительно без десяти одиннадцать, — отрывисто излагала Марина. — Медэксперт установил время смерти — десять утра. Боуэрс лежал на полу, упав с верхнего яруса старого ускорителя. Двадцати метров хватило, чтобы разбиться. Поначалу я решила, что Лит нечаянно свалился, презрев нормы ТэБэ, но там, наверху, высокое ограждение, просто так не упадешь. Суицид? — она медленно развела руки и затрясла головой, выдохнув: — Не верю! Баба Валя рассказала, что Боуэрс забегал к ней часов в восемь. Шутил, говорит, смеялся, с удовольствием выпил две чашки кофе с пирожными… Как-то непохоже на поведение самоубийцы, согласись! А еще наша буфетчица удивилась тому, как Лит был одет — белый халат поверх нарядного костюма. Наглаженный, говорит, весь, при галстуке, и какой-то радостный, аж светится! Баба Валя его еще спросила, не на свадьбу ли собрался, а Лит засмущался, но сообщил-таки по большому секрету, что сделал предложение Лизе Пуховой…
Я застонал, морщась и задавливая утробное рычание.
— Вот же ж гадство какое! — вырвалось у меня. Снова бедная Лиза одинока, снова жизнь кувырком… — Сколько ж можно!
— Да вообще! — тонко поддакнула «Росита».
Мы вошли в лабораторию. Тело Боуэрса успели унести, лишь на полу белел страшненький рисунок — меловой контур. Последний из оперов, хмурый, набычившийся мужчина средних лет, остриженный под новобранца, вполголоса допрашивал заплаканную Пухову.
— Итак, он подарил вам кольцо примерно в восемь тридцать, — настойчиво бубнил он.
— Да… — вытолкнула Лиза уставшим и безжизненным голосом. — Лит… Его не было целый месяц, а в субботу он вернулся из отпуска. Позвонил вечером… ну, и мы договорились встретиться сегодня утром… Прямо здесь, на работе.
— А позже? — приставал следователь. — Позже вы виделись с убитым?
Женщина закрыла глаза, зажмурилась крепко, но слезы все равно покатились.
— Да… — всхлипнула она. — Где-то в полдесятого… На втором этаже. Лит был какой-то… очень задумчивый. Мне даже показалось, что он расстроен. Или напуган… Но я тогда ни о чем его не спрашивала, просто сказала, чтобы приходил к нам на чай, девчонки пирожки принесли, он их любит… Любил… А Лит… Заверил меня, что придет обязательно, только сначала кое-что проверит, и придет. Если дословно… Он сказал: «Я должен кое в чем убедиться». И… И всё. Лит ушел. Больше я его не видела… Живым…