Так вот что он говорил! Игуана!
— Пока все верно?
— Да.
— Находясь в квартире Короленко, обнаружил замаскированное подслушивающее устройство. Правильно?
— Да — в принципе Игоря я не сообразил попросить не говорить обо мне. Так что винить его нельзя.
— Хорошо. Вот с него и начнем. Теперь расскажи подробно, как ты его заметил?
И что прикажите говорить? Что я вижу насквозь? Тогда меня, наверное, вообще отсюда не выпустят. Я бы на их месте точно не отпустил. А соврать так, чтобы не раскусили, не получится, не те люди. Молчание затянулось, а чем позже начну говорить, тем сложнее соврать. Юрий Петрович не торопит, спокойно смотрит на меня. Да, под таким взглядом трудно что-то придумывать. Попробую сказать часть правды. Это будет и не ложь и не все выложу.
— Понимаете, я не знаю, как объяснить, боюсь что вы мне не поверите — начинаю осторожно говорить.
— Ты говори как есть. Поверь, здесь такое рассказывали, что и представить невозможно. И многое оказывалось правдой.
— Понимаете, я не просто чувствую руками, где лечить, а вижу как бы энергетическое поле. Вот если внимательно в вас всматриваюсь, вижу контуры органов, движение крови, все это в разных цветах и если где- то очаг болезни он отличается. И могу видеть движение другой энергии, неживой. Ток, например. Вот тут — осмотрел кабинет — провода проходят там и там. За тем сейфом телефонный, он слабее светится. А в светильнике, кроме электрического, еще какой-то. Микрофон тоже возможно. Вот и там заметил таким образом.
— Гм, интересная версия — в голосе Юрия Петровича явно слышалось недоверие. Ну почему? Мне кажется, довольно убедительно, со стороны, конечно, послушать — бред полный. Но если рассказать все как есть, бредом тоже покажется.
— Понимаешь Саша, тот микрофон в квартире не был подключен. Так как они были в отъезде, прослушка была снята. Так что никакой энергии там быть не могло.
Нет, я так просто не дамся! Физику немного учил, буду сражаться до конца!
— Точно, а я еще подумал, почему так слабо видно. Заряд в катушке микрофона только и видно было, а сам провод нет. Здесь кстати тоже микрофон не включен — указываю на светильник.
Юрий Петрович молчит. То ли плохо знает физику, то ли сейчас что-то выдаст.
— Ладно, Александр. Мы к этому разговору еще вернемся. Пока у тебя будет другое… задание.
И он рассказал мне как они на меня вышли и зачем вытащили сюда. Если сказать что я офигел, это не сказать ничего. Сейчас и вы офигеете. Пересказываю коротко суть.
Когда Питер вернулся домой родители (точнее мать, отец ничего не заметил) обратили внимание на отсутствие шрама. Так как они даже обращались с ним в клинику и им сказали, что полностью незаметно убрать не получится, то сейчас идеально гладкая кожа поразила их неимоверно. Уж не заменили ли им в Союзе сына на двойника? То, что рассказал Питер про меня, тоже звучало фантастично. Тогда отец (если помните сотрудник министерства обороны ГДР) обратился в Штази (германскую контрразведку) с просьбой пробить информацию. Те, связались с нашей, они все проверили и успокоили немцев, что все так и есть. Информация обо мне у наших была и так, только в лагере упустили из вида. Но исправились быстро, все задокументировали. И вот одна шишка из органов, не знаю насколько высокая, мне не сказали, дома за обедом рассказала жене об удивительном мальчике, который лечит шрамы ожоги и вообще делает идеальной кожу. И эта самая жена настолько загорелась желанием омолодить свою кожу, убрать морщины, что муж не смог ей оказать сопротивление. И потребовал меня привезти к ним, хотя до этого планировали только продолжать наблюдение за мной.
Итак сижу и тихо ох… Ну, вы поняли. Я то, думал, меня хотят использовать в высоких государственных интересах, спасти от смерти, например кого-то из Политбюро. А мне предлагают заняться омоложением какой-то генеральской коровы.
Юрий Петрович видимо понимал мое состояние. Или ему самому было неудобно. По крайней мере, на меня он больше не смотрел. Глядя в сторону продолжал.
— Можешь считать, что это тестовая проверка. И для тебя, судя по всему, не сложная. Потом мы с тобой опять встретимся и обсудим твое будущее.
Я промолчал. На глаза наворачивались слезы. Сейчас одной морду отретуширую, и никто меня не отпустит. Буду всю жизнь тут старухам убирать морщины и целлюлит. Меня вывели тем же путем из здания и посадили в ту же машину. Только сопровождающим был теперь незнакомый капитан. Не представился, вообще ни слова не сказал. Немой, что-ли? На этот раз ехали недолго, минут через двадцать опять проехали через ворота, теперь уже похоже на дачу или как тут у них называется. Дом большой, но для генеральского, не так уж и крут.