— Спокуха братан! — парень по кличке Циклоп (у него нет одного глаза) достает раскладной нож. Я удивляюсь.
— Тут можно нож держать?
— А ты не знал? Можешь и шмайсер попросить передать, в тумбочку положишь — прикалывается длинноносый. Его называют Барыло. Иногда сокращают до Рыло.
— Глохни Рыло — осаждает того Глобус. — Молодежь учить надо. Как нычки делать, как с кумом базарить. Какую смену подготовим, такой и порядок будет.
Периодически кого-то вызывают, уводят, приводят. Двоих забрали с вещами — отправляют в лагерь. Вот надзиратель открыл окошко и передал что-то подскочившему Рыло. Тот сразу относит в угол. Через пару минут зовут меня.
— Пришла малява с воли. Уважаемые люди за тебя ручаются. — Глобус заметно удивлен — что ж ты не сказал, что с Герцем знаком?
Я пожимаю плечами. Это имя, или кличка мне ни о чём не говорит.
— С такой крышей на любой зоне будешь жить в шоколаде. Герц редко за кого подписывался. Резо — только тут авторитет. А Герца можешь называть везде — Воркута, Колыма.
Как-то не приходило в голову, что могут отправить так далеко. А ведь так и будет. В Магадан зашлют. Ничего, везде люди живут и выживают.
— Колесов! К следователю!
На допросе повторяется почти то же самое. Действительно проверяет на соответствие. На покупке оружия чуть задержались. Приметы, время, сумма. Выжимает как можно больше мелких деталей. Опять дает подписать. Долго читаю, проверяю. Всё правильно.
Вернувшись опять сидим, болтаем с Димой. Немного ориентируюсь уже в коллективе. Блатных тут немного, человек пять, остальные мужики, большинство сидит первый раз. Серьёзных преступлений нет — воровство, драки, угоны. Есть алиментщики. По сути, у меня самая серьёзная статья из всех. Даже Глобус попался на квартирной краже.
— Димка — спрашиваю шепотом — А ты знаешь кто такой Герц?
— Юра Герц? Слышал. Он с Япончиком работал, потом разошлись. По кассам промышляет. Не знал что он у нас в городе.
Юра??? Офигеть. Не думал, что он такой авторитет.
Три дня меня не вызывали. И Сергей Николаевич не объявлялся. Оптимизма это не внушало, мог умереть Тимур, или папаша пытался замять дело. Неизвестность худшая пытка. В камере ничего не происходило, мелкие ссоры быстро гасились смотрящим, обижать никого не обижали. Свои способности я не светил, не до них сейчас. Когда на третий день после обеда меня вызвали — обрадовался. Хоть что-то узнаю. Заводят в тот же кабинет без названия, на этот раз там Валерий Евлампиевич. Ожидал я что придет, но не сильно он торопился.
— Садись. Подвел ты меня. Такой нагоняй прилетел из Москвы, хотели уволить. Недостаточно контролировал. Вот скажи, мне надо было за тобой слежку установить?
— Это Ваши проблемы. Я не работаю в вашей организации и никому ничего не должен.
— Ну не спеши в урки записываться, грубить начинаешь. Вопрос решается, что с тобой делать. Мне дали добро на то чтобы тебя вытащить из этой жопы. Но два товарища не дают мне это сделать. Один Селезнёв, второй — Шапошников. Так что давай и ты подключайся. Или хочешь посидеть?
— Селезнёв понятно, а Шапошников чем мешает?
— Я предложил ничью — Шапошникова забирает заявление о попытке изнасилования, а Селезнёв закрывает дело о покушении на убийство. Оба отказались. Один надеется доказать, второй надеется выкрутиться. Пострадаешь ты.
— И что я могу сделать?
— Поговоришь с Настей — пусть изменит показания. Тебе она не откажет. Потом устрою встречу с Селезнёвым. У него цирроз печени. Годик протянет в лучшем случае. Вылечишь — будешь на свободе. И Тимура тоже поставишь на ноги.
Получается, из-за моего идиотизма, эти подонки останутся на свободе? Непростой выбор. Сесть и надеяться, что их тоже посадят (что не факт), или выйти на свободу и простить им всё, еще и лечить их.
— Не знаю даже что Вам сказать. Дайте мне время.
— Джентльмена строишь? Времени не так у тебя много. Лучше уладить дело пока шум сильный не подняли. Такое предложение не каждому делают.
— Не давите на меня. Я и так поспешил и сделал глупость. Сутки, потом отвечу.
— Хорошо, тогда до завтра.
Обманул я его. Ответ у меня уже был. Не смогу я просить Настю об этом. Даже если меня будут расстреливать. Быстрее язык откушу. Зачем просил сутки на размышление? Не знаю, какая-то призрачная надежда на чудо. Вам легко было бы на краю пропасти отказаться от парашюта? Внутренне я смирился, что несколько лет проведу за решеткой. А тут предлагают свободу. Если Сергей Николаевич добьется, чтобы их посадили, я сам буду просить меня на зону отправить с ними вместе. И устрою им там сладкую жизнь. А если нет? Не зря та сука так самоуверенна. Хрен ему, а не лечение. Хотя как вариант можно согласиться и ускорить ему конец. А потом и до остальных добраться. Где Сергей Николаевич? Как никогда сейчас нужно посоветоваться.