Триша начала собирать разбросанные обертки от подарков и удивлялась тому, как быстро невестка пришла в себя после очевидного горя. Чек, присланный ее родителями, казался ей важнее открытки мужа. Бедный Джереми! Возможно, к лучшему то, что мужчины, похоже, не способны рассмотреть ограниченность ума под кокетством и обаянием женщины. Джереми иногда вполне мог подозревать жену в эгоизме, но он не мог, как другая женщина, рассмотреть ее настоящие недостатки. Все же Трише пришлось признать про себя, что она по-прежнему будет относиться хорошо к Мари-Роз, если та не погубит жизнь Джереми. Тем временем невестка рассматривала почту и подарки, время от времени вскрикивая от удовольствия или читая вслух отрывки из какой-нибудь открытки.
Наконец она ушла в ванную, и Триша почти закончила прибирать комнату, когда появилась Гортензия с двумя букетами цветов, сказав, что в холле осталась еще корзинка с цветами и коробка от месье Беннета. Когда Гортензия вышла из комнаты, Триша увидела, что в букет красных и белых гвоздик вложена открытка от Рива с поздравлением с днем рождения. На мгновение вид твердого мужского почерка заставил ее вздрогнуть, затем она решительно повернулась ко второму букету. Две дюжины изумительных бутонов роз, на которых еще не высохла роса! Они были так чудесны, что она еле слышно вздохнула, ища глазами открытку. Ее рука неожиданно дрогнула, когда она прочитала, что на ней написано.
«Трише от любящего всем сердцем. Рив».
Цветы были для нее. «От любящего всем сердцем», — писал он. Если бы только это было правдой! Но она понимала, что он был вынужден послать ей этот букет, ибо один он послал Мари-Роз и, в конце концов, все считали их помолвленными. А открытка была написана так специально, ведь он знал, что либо Гортензия, либо Анри прочтут ее прежде, чем доставить по назначению. Тем не менее было приятно представить на несколько мгновений, что цветы и открытка настоящие, а не воображаемые, как и помолвка.
Она отнесла цветы в свою комнату и, вернувшись, обнаружила, что Гортензия уже оставила в комнате корзинку с цветами, изогнутая ручка которой была перевязана атласной лентой, заканчивавшейся огромным бантом и квадратную плоскую коробку от Джереми.
Мари-Роз вышла из ванной в очень шедшем ей халате обожаемого ею голубого цвета с большими перламутровыми пуговицами спереди, от нее шел аромат дорогих духов. Она восхищалась корзиной с цветами и в спешке уронила прикрепленную к ней открытку, чтобы посмотреть, что находится в коробке. В ней была тонкая, окаймленная бахромой испанская шаль, которая накидывалась на плечи и застегивалась на шее тремя пуговицами. Мари-Роз была в восторге.
День рождения удался. Помимо тети Селесты, на него явились две молодые пары и несколько бывших школьных друзей Мари-Роз. Позднее неожиданно явилась пожилая пара, друзья ее родителей, и осталась, чтобы насладиться угощением, которую Гортензия и Анри с таким старанием приготовили. Рив прислал свои извинения, что не может прийти, и Триша никак не могла понять, начинал ли он уставать от ожиданий Мари-Роз и давал ей таким образом знать об этом.
Последовала целая неделя теплых неторопливых дней, но они не принесли Трише ни облегчения, ни радости. На Мари-Роз находили частые приступы депрессии, и с ней становилось трудно жить вместе. Впервые Триша осознала, что, уехав, Джереми поступил умно. Он не смог быть столь терпеливым к своей жене, как она, и разрыв между ними стал бы неизбежным. Триша понимала — под поведением невестки, возможно, скрывается страх, что шрамы останутся, и она прониклась к ней сочувствием. Несмотря на то, что Триша поддерживала невестку, та перестала с ней разговаривать. Что бы она ни делала, прежней дружбы, которая связывала их в Англии, было не вернуть.
Триша старалась, делала все возможное, чтобы невестке было весело, советовала ей побольше времени проводить на открытом воздухе, и это принесло свои плоды — невестка стала выглядеть гораздо лучше. Однажды утром она зашла в ее комнату и обнаружила, что у Мари-Роз нет на лице повязок. Триша впервые с момента аварии видела ее без повязок. Тот, кто наложил швы на рваные раны, сделал замечательную работу, но шрамы остались, на маленьком загорелом лице они были совершенно белыми, как и кожа вокруг них. Полная сострадания, она ободрительно улыбнулась, спокойно посмотрела на них и обратила внимание на темные блестящие волосы, которые стали уже довольно длинными. Она тактично предложила изменить прическу, сделав пробор посередине, позволяя волнам распущенных волос прикрыть обидные шрамы. Тогда ей не понадобятся перевязки, а на свежем воздухе раны заживут гораздо быстрее. Невестка согласилась, и, к восторгу Триши, новая прическа придала Мари-Роз уверенность и смелость. Постепенно, вместо того чтобы ходить, как бледная тень, она расцвела и стала вести себя естественно. До такой степени, что однажды, увидев, как Анри вывел из гаража и приводил в порядок ее машину, она решила прокатиться.