Теперь все присмотрелась к деталям. Как раз был удачный момент. Один из героев перерезал себе горло. Другой умудрился отрубить себе голову, хоть это и невозможно… И парни увидели, воздух, пузырящийся в крови, и струи крови, что толчками вырывались из шеи…
— Боги! — вырвалось у кого-то. — Она видела это…
— Массовые убийства, — сухо уточнил другой. — Посмотрите, слёту воспроизводит, не задумываясь. Это как же врезалось в память!..
— Бедняга!..
— Теперь понятно…
— Почему срывы…
— И бешеная такая…
— Ага…
— Терять нечего…
— Ведь самое страшное уже было…
Парни переговаривались между собой. Впервые за годы. Без оскорблений и презрения. Жалость к рыжей девочке, что выплёскивала там, на площади академии свою боль и память, объединила их.
Варнер твёрдо посмотрел на того, кого ненавидел. Не театрально, как те, на площади, а по-настоящему: глухо, непримиримо. На всю жизнь.
— Оставь в покое Нел.
— Нет.
Дастон был таким же бледным, как его очень светлые волосы. Но держал себя в руках не в пример лучше, чем его недруг. И не поймёшь, что он там думает. Авис добавил:
— Я не позволю.
Кривая ухмылка прорезала лицо Дастона:
— Как с Ильгой?
Варнер ответил:
— Я не знал, что она пошла к тебе. И представить не мог… Я не следил за ней…
Снова улыбка, словно фарфоровое лицо треснуло:
— Наука тебе. За своими игрушками нужно следить! Сначала ты отдал её мне. Потом наблюдал, как она умирает…
— Я не мог! Мне приказали не приближаться к ней. Иначе…
Голос Варнера был вымученным. Дастон не пожалел. Хлестнул его, как кнутом:
— Иначе, что? Убьют? Тебя? Её?.. Она и так умерла бы, если бы не эта рыжая бестия, что играет сейчас в нас, как в куклы! Только у неё хватило мужества и силы духа помочь Вардис!
Замолчал, а потом не выдержал. Оказал своему врагу услугу. Открыл глаза:
— Ей оставалось от силы пол года. Или меньше. Она умерла бы от истощения или срыва. Ты что идиот и не видел?.. Она и теперь непонятно, выкарабкается ли… Хотя, думаю, да. Тал зубами в неё вцепилась и не отпустит. Она умеет впиваться…
Варнер ещё побледнел и покрылся испариной. Двое из парней постарались поддержать его. По возможности, незаметно. Дастон видел. Снова "улыбнулся":
— Давай! Свались в обморок!
— Я не знал! У меня нет дара!..
— Ты мог спросить! Узнать! А не смотреть печальными коровьими глазами, пока она умирала!.. За своими игрушками нужно уметь следить, Варнер!
Ответил Варнер твёрдо:
— Я буду учиться… И Тал тебе не позволю сломать!
Дастон насмешливо поднял брови над холодными глазами:
— О чём ты! Я собираюсь беречь её!.. Я, в отличие от тебя, "друг мой", следить за своим умею!
Варнер не отступил:
— Мы все представляем, твой вариант беречь… Не позволю. Она помогла Ильге и я не отдам её. Плевать на последствия!..
Дастон глумливо рассмеялся:
— Дошло до тебя? Да?.. Никто в этом мире не соблюдает договоры, кроме тебя, благородный дурак! И твой папаша первый!.. Ты должен мне за науку. И я "заберу" Тал в счёт этого… Хотя нет! Я, в отличие от тебя, давно понял, как это работает. Я делаю и беру, что пожелаю… Её я желаю. И забираю себе. Слышите, вы? Друзья, мои и не мои?.. Уясните себе и не плачьте потом, если сунетесь…
Варнер веско ответил:
— Нет.
А потом всё же спросил:
— Зачем она тебе? Она же ненавидит тебя!
Дастон пожал плечами:
— И что? Меня ненавидят все… Она восхищает меня, Варнер. У неё единственной за всю мою жизнь хватило силы духа противостоять мне. Она живая и сострадательная. Отважная. Мужественная. Умеет любить и быть верной. Она сокровище, Варнер. И дело вовсе не в красоте. Она может дополнять… Но свет души решает всё…
Парни потрясённо молчали. Что это, как не признание в любви?..
Глава 27
Лавиль и Виллис не слышали, о чём болтали студенты. И те, и другие набросили полог тишины. Конечно, оба магистра могли бы пробиться сквозь него, при желании. Но, зачем? И так понятно, что за чувства испытывают Дастон и Варнер. И то, что Дастон постарается отомстить Нелли Тал. Вероятно так, как Ильге Вардис. Чтобы сообразить это не нужно быть семи пядей во лбу.
Придётся присматривать за Тал и её подругами получше. Так думали оба магистра. Мысли эти не мешали им наслаждаться эпичным представлением, что разворачивалось перед ними. Они тоже набросили полог тишины. Добротный. И хохотали над вычурными, слишком высокопарными и, одновременно, смешными диалогами иллюзорных "аристократов". Тоже заметили, как достоверно Нелли Тал изображала кары для парней. И сделали выводы.