— Женщины правят миром, считаю я. И если то, что мы видели… Если такова их воля, что ж… Я всегда рад услужить!..
По залу прокатилось плохо сдерживаемое, восторженное "ах". Лавиль ещё раз улыбнулся и практически все присутствующие женщины, от юных девушек до старушек, посмотрели на него с обожанием и улыбнулись в ответ. Кроме четверых нарушительниц. Они глядели настороженно. А в холодной улыбке Нелли Тал пряталась ещё и брезгливость.
Глава 30
Замечательно, что вы способны быть таким великодушным, мой друг! Прошу, однако, уточнить, декан Лавиль, для соблюдения формы собрания, есть ли у вас претензии к нарушительницам?
Элвин не отставал. Лавиль тоже бросил шутки. Ответил серьёзно:
— Простите, господин ректор, но скорее я должен спросить у этих милых дам, да и у остальных тоже, нарушал ли я когда-нибудь кодекс преподавателя в отношении хотя бы одной студентки академии?
Зал притих. Все знали, что Лавиль был безупречен, в этом смысле. Он не кокетничал, не поглядывал на хорошеньких студенток, не сулил им оценки взамен "улыбки", как позволяли себе некоторые другие. Мало того, он неустанно отшучивался и отбивался от признаний разной степени откровенности. И был прекрасным преподавателем, очень умным и справедливым. То, что началось, как шутка, выглядело сейчас, как навет. И перестало быть смешным.
Подруги Нелли Тал пристыженно опустили голову под его ставшим строгим взглядом. Сама она стояла так же ровно, смотрела так же прямо. Презрительная брезгливость, что почудилась ему раньше, стала ещё более явной. И он мог только поздравить себя с тем, что не пошёл на поводу у своих странных желаний, и не позволил себе с этой адепткой ничего.
Правила пишут всё-таки не просто так. И среди нормальных девушек встречаются иногда такие… Не вполне владеющие собой, скажем так… Нападает на него. Кривится! А, если бы у неё был хотя бы один реальный факт, что она сделала бы?.. Сломала бы ему карьеру и жизнь?..
Он, конечно, не оставит её без помощи, если снова случится срыв, и постарается помешать Дастону, в его планах, но не позволит себе себе с ней больше ничего. Никаких улыбок, шуток или сочувствия. Кто знает, как истолкует их эта ненормальная?..
Никто не обвинил его. И не сможет. Так будет и впредь.
Элвин продолжил. Вроде бы легко, но что-то такое звучало в его голосе:
— Я и не сомневался, что ни у кого не найдётся фактов в отношении вас, друг мой. А обвинения или шутки без фактов, это, знаете ли…
Ректор улыбнулся широко и ласково, и вернулся к прежнему лёгкому своему тону:
— Спишем их на юность и неопытность. Тем более, что господин декан и не обвинял никого… Пойдём дальше… Теперь я хотел бы услышать другую сторону. Тех, кто, скажем так, плясал на площади академии, с нашими нарушительницами… Я не стану вызывать кого-то, но если вам есть, что сказать, то прошу!.. Что сподвигло вас присоединиться?
Зал молчал. Девушки переглядывались… Пока Амалия Кринт не вышла к кафедре. Улыбнулась. Красивая, молодая женщина. Обвела зал глазами:
— Вы знаете, что я далеко не так безупречна, как декан Лавиль. Он не нарушал никаких правил. Это я рыдала под его окнами… Спасибо, господин ректор. В другой академии от такого преподавателя избавились бы. Вы не сделали мне даже внушения. Благодарю вас за ваше доброе сердце… И да! Мне стало легче, когда я танцевала там, на площади! Я хочу спросить. Не вас, господин ректор. Других. Разве наша боль менее значима для мира, чем "попранное" достоинство "обиженных" мужчин?
Девушки зароптали. Послышались голоса. Высказывания были и серьёзные, и смешные:
— Согласна!
— Мне тоже стало легче!
— Я смогла простить родителей!
— А я того, кто меня бросил!
— А я бывшего жениха…
— А у меня отросли волосы!
— Я две ночи спала уже без кошмаров!
— У меня прошли прыщи!..
Элвин улыбался, слушая этот разнобой. Когда он пошёл на убыль, ректор ответил. Не только Амалии Кринт:
— Ничья боль не может быть более или менее ценной. И ничья радость и утешение тоже. Более того, я вижу, как пошло такое единение на пользу нашим студенткам. Вы знаете, я способен видеть подобное раньше, чем это станет заметно другим… Потому я собираюсь разрешить девушкам академии "танец на площади". Только, уж не обессудьте, дорогие, без фрилла или чего-нибудь в этом роде!
Студенты обескураженно крутили головами. Противники ректора, из преподавателей, возмутились:
— Неслыханно! Разрешить эльфийскую мерзость посреди Дормера! Мы будем жаловаться!