Присутствие Нел грело. Он позволил себе наклонить голову и просто потереться лицом о её пушистую макушку. Глухо добавил:
— Я буду помогать ему и дальше. Чтобы он занял положенное ему место. И тебя буду защищать, моя самая странная игрушка. Я ведь до сих пор так и не разгадал, кто ты.
Нел тихонько рассмеялась, а он поцеловал её в ту самую макушку. Не удержался. И прошептал:
— Ты ведь знаешь…что Ленис тоже влюблён в тебя?
Нел вздрогнула. И вопрос её был страдальческим, вымученным каким-то:
— Ты ведь умный и хорошо знаешь, Ниса, Даст! Что мне делать? Я просто не знаю… И боюсь спросить у кого-то… Мне перестать дружить с ним, раз это не дружба?
Она смотрела на него, как ребёнок на взрослого и мудрого. А он криво усмехнулся в её наивные глаза:
— А с чего бы? Ты хоть Ленису не скажи ничего подобного!.. Дурочка ты, Нел! Ты всё время рвёшься и борешься за свободу. А другие как же? Разве они не должны быть свободными? Нис или я, или тот же Виллис, или Лавиль? Да кто угодно! Ты не обижаешь его, и этого довольно. Не играешь им. Ты вообще никем не играешь. Тебя можно уважать уже только за это…
Нел вдруг как-то надрывно вздохнула:
— Я ведь не могу разорваться! И не могу любить того, кого не люблю!
Он мягко погладил её по голове:
— Я понимаю это, Нел. Теперь понимаю. И веду себя очень смирно… Ты же видишь?..
Она покивала головой:
— Вижу…
Он снова поцеловал её в макушку. Целовал и перемежал поцелуи словами:
— Хотя, знала бы ты, Нел, как мне хотелось бы обнять тебя иначе… Поцеловать. И не отпустить уже никогда… Я потому и не целую тебя сейчас по-настоящему, что не смогу отпустить… Тем более, что я вёл себя, как урод и дурак с Ильгой, и с тобой. Сможешь ли ты когда-нибудь доверять мне хоть немного?..
— Я тогда чуть не умерла, Даст, — прошептала Нел доверительно.
Почему? Да, кто знает? Доверилась и всё. Он замер, обняв её сильнее, а она рассказала. Не всё, конечно:
— Я испугалась тогда… А следом ментальный срыв… Я голову себе камнем разбила, чтобы выключиться. Неудачно. Камень нашла неудачный…
Он понял, конечно, что это значило. Вздрогнул. Нел снова почти что повисла на нём и быстро закончила, чтобы успокоить беднягу:
— Всё обошлось, Даст! Я сумела позвать Лавиля. Он остановил кровь и подлечил меня… Я почему тебе рассказала?.. Ради доверия. И чтобы ты думал, когда планируешь свои многоходовки. Мы, твои игрушки, не такие выносливые, как ты…
Она хихикнула. Дастон не разделял её натужное веселье. Анализировал, хмуря брови:
— Понятно теперь, почему Лавиль смотрит на меня, словно убить готов. А ректор? Почему он не выдвинул обвинения или, хотя бы, не побеседовал со мной?
Догадался, конечно! Отодвинул девушку от себя. Заглянул ей в лицо:
— Ты ведь прикрыла меня? Нел! Ну, разве можно быть такой добросердечной дурой?
Нел "простодушно" улыбнулась:
— Что, высокородный? Я всего-то сказала правду! Ты не причинил мне никакого урона…
— А угрозы?
Она, наконец, заговорила серьёзно:
— Я потому и рассказала тебе, Даст, чтобы ты думал в следующий раз… И не погружайся в пучину самобичевания по макушку! Учись интриговать не так, как твой папаша, топором, а действовать мягче, филиграннее. Ты же умник! У тебя получится!
Он так странно смотрел на неё, что Нел зачастила:
— Ну, что смотришь? Конечно, умник! Я если хочешь знать, уверена, что ты многого достигнешь, Даст. И будешь намного лучше большинства советников короля. В тебе есть благородство и высота, пусть они и прячутся глубоко вот здесь!
Девушка шутливо ткнула кулачком туда, где билось сердце высокородного. Заполошно и натужно билось. Тяжело ему. И ей тяжело находиться рядом с ним. Он так зациклен на ней… Это плохо… И она прошептала:
— Ты же понимаешь, Даст…
— Что мне не светит с тобой никогда и ничего? Конечно, понимаю.
Нел моргнула, встрепенулась. И очнулась… Порадовалась. Слава богам! Она ведь едва не выболтала высокородному про свой короткий век. Хорошо, что он прервал её. Не нужно ему знать. Никому не нужно…
Только вот и смотреть равнодушно на то, как снова отвердевает и замыкается лицо аристократа, она не смогла. Прислонилась лбом к этому сильно бьющемуся сердцу и прошептала, кажется, только ему:
— Прости! Клянусь, я никогда не хотела, не хочу, и не захочу причинить тебе боль!
Он чуть встряхнул её. И своим "нормальным", холодным уже, как лёд, голосом приказал. Только она уже научилась слышать надрыв в этом голосе: