Называл этот муторный процесс декан: "Не дать микробу ни шанса". Требовал, убеждал, объяснял студентам, что пренебрежение чистотой и порядком проведения манипуляций и операций, увеличит число их "личных покойников". Так называл он пациентов у которых был реальный шанс выжить. И лишили его несчастных именно лекари.
Карвин прошёл в просторную комнату, предназначенную для всех видов обработки инструментов. Это никого не удивило. Ответственный, толковый студент часто помогал там. Ему доверяли.
Как оказалось, зря… Хотя, чего только в жизни не бывает! И кому знать это лучше, чем лекарям!
Обнаружили Карвина не Ленис или Нел. Они мирно занимались своей работой. Нелли, как она и ожидала раньше, "посчастливилось" получать "самые почётные" задания. Да. Она то горшки выносила, то полы мыла. Сегодня постели за лежачими перестилала. Дюжий молодец, из санитаров, брал на руки несчастного, а Нел меняла постельное бельё. Ах, да! Перед этим ещё нужно было поменять одежду на самом пациенте.
Это был уже не первый и не второй раз, когда она трудилась так. Нравилось всем. Больным потому, что девочка делала всё максимально быстро, деликатно и никогда не крутила носом недовольно и презрительно. Манку, санитару, девчонка нравилась по той же причине.
Он жалел бедняг, прикованных к постели временно или постоянно. Его собственная, горячо любимая матушка, провалялась так же двенадцать лет, пока не отошла за Последний порог. Так, собственно, он и оказался здесь, в больнице академии.
Он был лучшим в том, чтобы помочь и приободрить того, у кого в жизни мало что осталось. Тут они с Нел сошлись идеально. Поэтому их и ставили работать парой, и на такие мало почтенные работы. Нужно же кому-то их выполнять? И не забывать при этом, что служите вы живым, чувствующим и страдающим людям.
Поначалу Лавиль хотел уязвить Нел. Но только поначалу. Теперь и он сам, и остальной персонал знали: нет лучше пары: Манк-Нел. Там, где они работали, раздавались смех и добрые шутки. Даже самые измученные пациенты растягивали бескровные губы, силясь улыбнуться.
Нел была занята. Нис тоже. Они думали, что Карвин где-то тут, рядом. Крутится и бегает, как остальные их сокурсники. Они сновали по больнице, как муравьи. Может быть, несколько более бестолково, чем умные насекомые по своему муравейнику, но с таким же рвением.
— Господин декан, вы должны это увидеть!
Один из молодых лекарей изловил Лавиля, когда тот, в очередной раз, совершал перебежку от одной группы студентов, к другой. Дамиан насторожился. Молча кивнул и пошёл следом за парнем. Тот был толковым. Раз говорит и ведёт себя максимально нейтрально, старается не привлекать внимания, значит, так и нужно. Не удивился такой таинственности. Чего у них тут только не бывало!
Вот и сегодня… Сам факт того, что они увидели в "комнате обеззараживания" был не таким уж и исключительным. Растворы для очистки инструментов уже пили. И не раз. Но были это, как правило, малограмотные мужики из глухих деревень, обременённые, помимо всех прочих заболеваний, ещё и алкоголизмом, а вовсе не один из самых перспективных студентов второго курса.
Карвин Дан нравился им обоим. Не был дураком или подхалимом. И порядочностью обладал незыблемой, как скала. А потому увидеть его пьяного "в стельку" было не только удивительно, но и жалко. Понятно же, что это не дурь, и что-то довело парня. Тем более, что он тут же сам подтвердил это.
Открыл совершенно мутные глаза, но, что интересно, понял, кто перед ним, и правильно оценил своё положение. Снова повёл себя порядочно, если так можно выразиться. Не стал отпираться и оправдываться. Вместо этого попросил прощения. Потерянно:
— Простите! Я просто не знал, как прекратить это… Мне, в какой-то момент, показалось, что сердце встанет. Вот я и "обезболил" тем, что под руку попалось, дурак!
Он, растирал ладонью грудную клетку где-то в районе сердца и выглядел таким жалким, что декан пожалел его так же, как до этого его более молодой собрат. В конце концов, все они были юными и страдали из-за баб.
Причина дикому поведению здоровяка могла быть только одна. Они знали её. Оба были на студенческом балу в честь ухода Ельмина и видели парня рядом с беловолосой некроманткой. Странно только… Красотка та выглядела такой же, как юноша: по-щенячьему счастливой и трогательной… А вот же… Бросила дурака…
— Что делать с ним? — негромко спросил молодой лекарь.
Не то, чтобы он не знал регламент на случай таких вот нарушений. Конечно, знал! Вот только он и Доброго Эльфа знал хорошо. Лавиля любили сотрудники и коллеги не только за ум, и талант, а ещё и за доброту. Пусть прозвище было дано ему недругами, как издёвка, но он на самом деле был добрым и жертвенным. Без дураков. И рисовки.