Улица встретила холодным ветром, а ближайший салон красоты – недружелюбной надписью: «Мы открываемся в 11:00». На часах было девять. Нервно кусая губу, Виктория посмотрела на башни Москва-Сити. Она знала, что там есть салон, который работает двадцать четыре часа в сутки, но ей совсем не хотелось случайно встретить бывших коллег – не из-за вытянутых коленок тёмно-бордовых тренировочных штанов, не из-за ненакрашенных ресниц, вовсе нет, просто потому, что не было никакого желания отвечать на неудобные вопросы.
Целый год Пятницкая обходила стороной Сити, чтобы никому не объяснять, зачем она ушла на взлёте карьеры. Но узнает ли кто-то её в таком неприглядном виде? Слишком уж мала вероятность. И, чуть поколебавшись, Вика всё же зашагала к небоскрёбам.
Она специально обошла стороной торговый центр и башню банка, чтобы не наткнуться на знакомых, но это не помогло: когда она поднималась по ступенькам в здание, где находился салон красоты, путь ей преградил Алексей Смолин.
– Привет, красотка! Пепельная блондинка? Тебе не идёт.
Вика исподлобья посмотрела на Алексея и подумала, как же всё-таки удивительна судьба, которая вновь и вновь сводит их. Каждый раз их внезапная встреча становится предвестником череды печальных событий. Впрочем, может, и не стоит обобщать: однажды подобная цепочка происшествий привела её к Вите, спасибо за это Смолину.
– Это седина, – пояснила Пятницкая, забыв поздороваться.
– Вся голова?! – не смог скрыть изумления Алексей.
– Да. Теперь это мой цвет волос, – спокойно сказала Вика.
– Ты идёшь на встречу? Спешишь? – быстро сменил тему разговора Смолин.
– Хочу подстричься. Больше дел нет.
– Составлю тебе компанию, у меня есть время до двенадцати.
Вика пожала плечами – мол, пусть будет так – и зашагала вверх по лестнице.
Мастер был свободен, но Пятницкая медлила, медитируя на прайс-лист. Она не могла решить, стоит ли отдавать четыре тысячи за стрижку, если можно дождаться открытия эконом-парикмахерской.
– Я оплачу, – шепнул ей на ухо Алексей и уже громко добавил: – Иди, а то мы не успеем выпить кофе.
Пятницкая впервые чуть улыбнулась Смолину и прошла к креслу.
– Что делаем? – спросил парикмахер.
– Боб-каре.
– Вы уверены? – не на шутку удивился он, разглядывая её волосы длиной по пояс.
– Режьте, – уверенно повторила она.
Мастер вздохнул и взял ножницы в руки.
Смолин опешил, когда Вика вернулась на ресепшен:
– Ты не стала красить волосы?
– Забыл про кофе? Мы бы не успели его выпить. Идём?
– Пойдём ужинать, чтобы всё успеть, – предложил Алексей, беря Викторию под локоть и потянув из салона.
– Попридержи коней, Лёш, – отстранилась Пятницкая. – Кто знает, что случится после кофе.
– Чего ты боишься?
– Людей, – честно ответила она. – Я почти год ни с кем не общалась. Мне нужно вспомнить, как это.
– Но я – это я! А не просто человек.
Вика ещё раз улыбнулась:
– Да, ты – это ты.
И они направились в ближайший «Старбакс».
Пошёл дождь. Пятницкая смотрела, как капли ползут по стеклу большого окна.
– Удивлён, что ты выбрала чай.
– Я почти перестала пить кофе. У меня нет повода бодриться.
– Алкоголь?
– Без него не могу уснуть. Снизила дозу до двух бокалов вина в день. Раньше было больше.
– Мне страшно от того, что ты говоришь.
– Тогда не спрашивай.
– Где ты сейчас работаешь?
– Нигде.
– Что у тебя с деньгами?
– Ничего. Хватает на минимальные текущие расходы.
– Сбережения?
– Нет сбережений.
– Как так? О чём ты вообще думаешь?
– В последнее время, к счастью, ни о чём. В голове чистый лист.
– Ты ли мне это говоришь?
– Ну поморгай, может, на моём месте волшебным образом окажется кто-то другой.
– Не хочу. Я рад, что встретил тебя. И так злюсь, что мне пора идти на эту чёртову встречу. Ты дождёшься меня здесь?
– Нет, – покачала головой Пятницкая, а потом, смягчившись, добавила: – Здесь не дождусь. Мне здесь некомфортно. Я буду в Филёвском парке у реки. Помнишь те лежаки, которые ты мне когда-то показал?
– Да.
– Я буду там.
– Хорошо, я наберу тебя, когда поеду. Какой у тебя номер?
– У меня нет телефона.
– Не понял.
– Ты перестал понимать русский язык?
– И это тоже, сейчас больше говорю на английском, но всё же, что это значит?
– Это значит именно то, что я сказала. У меня нет телефона. Совсем нет. Уже десять месяцев. И в интернет я не выходила. И телевизор не смотрела.
– Что же ты делала?
– Жила.