— Возражений не будет, — улыбнулся король и легонько чмокнул меня в нос. — Я простолюдинку-то переспорить не мог, а уж с королевой точно не справлюсь. Знаешь, — его взгляд посерьёзнел, — раньше я считал всё это правильным и нормальным, так было всегда и, казалось, будет и впредь. Но когда посмотрел на тебя с детьми, то увидел удивительную связь и близость матери и детей, которой никогда не наблюдал прежде. А ведь они тебе даже не родные!
— Родные! — возмутилась я.
— Да-да, конечно, родные, просто, согласись, родила этих детей всё же не ты. Но ты стала им такой матерью, какой не бывают женщины в аристократических семьях. Может, потому и моя мать так легко оставила Вилмера, уйдя в обитель Богини, и для Мэноры её дочери мало что значили. Может, нянчи они их в младенчестве, корми грудью — связь была бы намного крепче?
— Я собираюсь изменить эту традицию, — я встретилась с мужем глазами в зеркале, в которое смотрелась, привычно убирая волосы в простую утреннюю причёску. — Моих детей чужая женщина кормить не будет. В Пригорном я общалась со многими молодыми мамами после того, как помогла родиться их малышам, и слышала, что в момент кормления между матерью и младенцем возникает удивительная связь, и они ни за что от такого не отказались бы. Я тоже не стану.
— Ещё немного, и я наплюю на всех наших гостей и начну делать тебе этого младенца прямо сейчас, — глаза мужа полыхнули страстью, потом он зажмурился, пару раз глубоко вдохнул и медленно выдохнул. А затем пробормотал: — Я — король, я должен сначала думать о своём долге, а уж потом о личных предпочтениях.
— Помогает? — поинтересовалась, вспоминая, как сама порой так же убеждала себя в необходимости что-то сделать.
— Не особо, — вздохнул Кейденс, — так что, лучше пойдём. Я безумно голоден.
— Я тоже, — согласилась с ним. — Только…
— Что? — муж остановился в шаге от открытого портала.
— Рэйнард тоже ко мне обращался. С тем же вопросом.
— Может ли он называть тебя мамой? — король закрыл портал и обернулся, внимательно на меня глядя.
— Нет. Должен ли он тоже так делать. Пообщался с Эрролом, тот поделился с ним, что скоро у него будет мама, вот и решил уточнить.
— И что ты ответила?
— Что решать только ему. Он всё же старше брата и хорошо помнит мать. Сказала, что понимаю это и не стану стараться занять её место. В общем, мы договорились попробовать стать друзьями и называть друг друга по имени, а там будет видно. Так что, не удивляйся.
— Спасибо, что предупредила, — усмехнулся Кейденс. — Я и правда удивился бы, услышав, как мой сын называет тебя просто Меллиной.
— Диной. Он будет звать меня Диной, как ты и старшие дети. Меллина умерла десять лет назад, а Дина осталась навсегда.
Обед — хотя для многих взрослых скорее очень сытный завтрак, — прошёл в непринуждённой обстановке, очень контрастируя со вчерашним свадебным застольем, торжественно-чопорным и подчинённым протоколу и расписанию, которое мы с мужем и Ρином всё же умудрились нарушить, но остальные были вынуждены придерживаться.
Сейчас же за столом собралось в несколько раз меньше народа, это были только наши с Кейденсом родственники, и почти треть из них составляли дети и подростки. Поэтому все непринуждённо разговаривали, делились новостями, знакомились с теми, с кем ещё знакомы не были, дети веселились вовсю, и их никто не одёргивал — пусть повеселятся. Это мне напоминало наши деревенские свадьбы в Пригорном, мне даже начало казаться, что сейчас деревенские музыканты заиграют развесёлую мелодию, а гости кинутся в пляс.
Конечно, этого не случилось. Но я с удовольствием наблюдала за гостями, не забывая при этом отдавать дать вкуснейшим блюдам. Смотрела, как заботливо Эймер выбирает для Эйтины самые вкусные, по его мнению, кусочки, как Вилмер что-то шепчет на ушко Веле, а она в ответ смущённо улыбается. Сев что-то азартно объяснял одному из молодых родственников Кейденса, выкладывая на столе какую-то схему из столовых приборов.
Ава, Адайна и Ренита о чём-то шептались и периодически заливались дружным смехом, а младшая дочь Олдвена, чьего имени я до сих пор не узнала, исключенная из «секретного» разговора, надувшись, уничтожала третье пирожное с кремом. Сам Олдвен уже не выглядел живым мертвецом с синяками под ввалившимися глазами, каким я его запомнила, когда он уезжал в своё поместье после произошедшего с Мэнорой. Сейчас даже улыбался иногда, о чём-то беседуя с соседями по столу. Интересно, окружающие уже в курсе, что Мэнора «решила» удалиться в обитель Богини-Матери? Судя по спокойному лицу старшего принца, его вопросами по этому поводу не доставали.