— Могу заверить — я разочарован. Это может считаться за реакцию?
Аэтель прикрыла глаза, чувствуя, как их начало щипать. Она не может позволить себе расплакаться перед ним. Хватает уже этого пренебрежения во взгляде.
— Вполне, — сдавленно ответила она.
Ему все равно. Ребенок ему не нужен. Он будет лишь мешаться ему в его "делах". Значит, она может уехать из Болдизара и жить своей жизнью. Без него.
— Значит, хочешь уехать, используя любые средства?
— Конечно. Так будет лучше для всех. И Вирае не придется делить тебя со мной.
— Она и так этого не делала. Я был весь твой.
— Ты никогда не был моим, Бенедикт.
— Я уже понял, что не стоило поддаваться чувствам. — Он пристально посмотрел ей в глаза. — О чем ты договорилась с Бертольтом?
— С Лексом?
— Что ты обещала ему взамен?
— Взамен чего?
— Того, что он вывезет тебя из Болдизара! — воскликнул мужчина. — О чем мы с тобой сейчас разговариваем, по-твоему?
— А о чем?
Она с удивлением посмотрела на него.
Все это время они говорили совсем о разных вещах. Бенедикт не знал о ребенке. Откуда он мог узнать?
Он говорил о Лексе. Все эти слова предназначались не ребенку, а тому, что она хотела уехать в Риорику! Аэтель почувствовала словно тяжесть свалилась с плеч. Она судорожно вздохнула и расхохоталась, не в силах остановиться. Мужчина удивленно наблюдал за ее весельем.
— Ничего, — между приступами смеха выдавила она. — Я ничего… ничего ему не… обещала!
— Что с тобой?
— Я в порядке, — глубоко вдохнула она, пытаясь сморгнуть выступившие слезы. — Почему ты думаешь, что он что-то просил? Почему не думаешь о том, что все может быть просто так, без какой-либо платы?
— Потому что не так просто разорвать договор с Болдизаром третьей стороной, — Бенедикт вытер мокрые глаза девушки, пытливо заглянул в них.
— Он ничего не просил, — повторила она с легкой улыбкой.
— А на что бы ты согласилась, если б попросил?
— Он не просил.
Вновь долгий взгляд синих глаз. Его пальцы коснулись ее лица, мужчина обхватил его ладонями.
— Нужно было просто подождать.
— Чего подождать? — с грустной улыбкой спросила она. — Когда тебе надоест играть со мной? Или, когда подвернется другая дурочка, потерявшая от тебя голову?!
— Разве ты потеряла от меня голову? Тогда почему хотела сбежать?
— Я с самого начала не хотела сюда приезжать.
Страх и истерика отступили, и Аэтель отчетливо стала ощущать близость мужчины рядом. Свою беззащитность. Желание Бенедикта. Почти осязаемое. Дремлющее желание быть ближе к нему, чувствовать его тепло вновь поднималось в теле. Никакие мысленные запреты не помогали остудить его.
И эти пальцы, что теперь ненавязчиво массировали ее затылок, снимая напряжение.
— Но обстоятельства сложились, что ты здесь. Почему ты не хочешь хотя бы попытаться принять это?
— Потому что не хочу мириться с вами… с ней.
— Ты опять про Вираю? — покачал он головой, потом усмехнулся. — Неужели ревнуешь?
Дорика хотела возмущенно отстраниться, но оковы сдержали ее. И она попробовала хотя бы помотать головой. Это тоже не получилось — Бенедикт все так же держал ее. Наблюдая за дерганьем девушки, мужчина лишь шире улыбнулся.
— Ревнуешь, — довольно протянул он.
И тут же получил ногой по голени. Бенедикт выпустил ее, потер рукой ушибленное место, продолжая улыбаться. Похоже, даже боль не ухудшила его настроения. Но стоять в зоне доступности он не стал.
— Неужели и правда голову потеряла?
— Нет.
— Если все равно, то почему бесишься?
— Я не бешусь.
— Бесишься, — улыбаясь, протянул он. — Еще как бесишься.
— Отпусти меня!
— Не-а, — улыбка стала еще шире. — Пока не признаешься — не отпущу.
— Собираешься хлестать меня теми кнутами? Или защекочешь до смерти?
Бенедикт оглянулся на крючки с плетками и стеками.
— Идея не плохая…
— Ты не посмеешь, — замотала головой она. Собственное бессилие нервировало и оголяло чувства. Она не могла отвернуться, уйти.
Бенедикт видел ее замешательство и тревогу.
— Не в этот раз.
— И не в другой тоже! — запаниковала она.
Он приблизился к ней. Заглянул во встревоженные глаза.
— Давай обсудим это позже.
— Даже обсуждать не хочу. Мне не нравится одна мысль, что меня будут стегать, как какую-то зверушку. Нечего меня дрессировать.
— Вообще-то они не совсем для этого, — покачал головой он. — Но подрессировать тебя, наверное, все же стоит, чтоб ты стала более послушной.
Девушка лишь показательно фыркнула, хотя сердце сжималось от страха. Возможно ли, что своим поведением она вновь вызвала его гнев? Повторится ли "урок" с браслетом? И хоть сейчас он не выглядел рассерженным, как в тот раз, но говорить с уверенностью о его действиях девушка уже не могла.
— Освободи меня. Хватит уже игр.
— А мне нравится. Когда еще представится случай видеть тебя столь беззащитной и полностью в моей власти.
— Бенедикт, прошу, — жалобно протянула она. — У меня руки затекли.
— Сейчас.
Он подошел ближе. Но вместо того, чтоб открыть оковы, пошарил рукой за ее спиной, и конструкция пришла в движение. Верхние лучи опустились в стороны и теперь руки девушки были разведены по бокам, а не над головой.
— Это совсем не смешно, Бен! — разозлившись, она начала пинаться и брыкаться. Но ни один удар не смог достичь цели — мужчина проворно отскочил в сторону, предугадав ее реакцию. И дождавшись, когда Аэтель выдохнется, схватил ее за одну лодыжку и зафиксировал у основания креста. Тоже проделал и со второй ногой.
— Я закричу!
— Не сомневаюсь, — он посмотрел на нее снизу. И, прежде чем выпрямиться, легонько провел кончиками пальцев по внутренней стороне ноги снизу-вверх. Аэтель вздрогнула.
— Я собираюсь тебя наказать, Эль, — произнес он. И, глядя в ее расширившиеся от страха глаза, добавил. — За то, что связалась с Алексом.
— Ты не имеешь права бить меня! — в панике проговорила она. — Если бы ты согласился отправить меня домой, я бы не просила его!
— Милая, а кто говорил, что я собираюсь бить тебя? — он положил ладони на ее талию, придвинулся вплотную и негромко на ухо прошептал: — Существуют разные виды наказаний.
Аэтель задрожала от чувственных ноток в его голосе.
— Я буду кричать, и тогда кто-нибудь придет сюда, — пригрозила девушка, чувствуя, как дыхание сбивается то ли от страха, то ли предвкушения.
— Я хочу, чтобы ты кричала, — отозвался он и прихватил губами мочку ее уха, поцеловал чувствительную кожу за ним. И добавил, — И чем громче, тем лучше. Дальше этой комнаты твои крики не уйдут, поэтому расслабься. Сейчас здесь только мы.
"Сейчас".
Она не хотела сейчас. Она хотела "всегда"! Целиком и полностью! Ей не нужны отношения, терзающие ее сердце.
Но она молчала. Не могла сказать. Он опять ничего не обещал. Ничего не сказал о своих чувствах. Тогда как она может доверить ему свое сердце?
Бенедикт не прекращал касаться ее, поглаживал. Руки легко касались ее тела. Но Аэтель упрямо поджимала губы, стараясь не поддаваться чувствам, что начинали охватывать ее, скапливаясь внизу живота в тугой клубок. Мурашки удовольствия пробегали по телу, заставляя расслабляться, наслаждаться ласками. Его губы покрывали поцелуями лицо, шею, плечи. Но девушка сжимала кулаки не желая показывать, насколько ей приятно. Лишь прерывистое дыхание, которое не получалось выровнять, выдавало состояние.
Пальцы Бенедикта медленно принялись за пуговицы на платье.
Одна.
Вторая.
Легкие, нечаянные касания к груди. Но их хватило, чтоб захотелось большего. Хотелось, чтоб он коснулся полушарий, погладил, сжал. Грудь томно заныла. И Дорика закусила губу, борясь с охватывающим желанием.
Третья.
Губы с шеи скользнули вниз, к ложбинке. Аэтель поддалась навстречу. Но тут же замерла, прикусила губу, не позволив стону сорваться. Девушка чувствовала нарастающую дрожь во всем теле. Он вновь дразнил ее губы, чуть покусывал и тут же отпускал. Язык легко касался их, зубов, игриво касался ее языка. Но мужчина не углублял поцелуй, тут же отступая, дразня, что девушка разочарованно вздыхала.