Даже опытному психологу безнадежно мало известно о возможностях человеческой психики. И хотя он находится в постоянных поисках, потребуются столетия напряженной работы, чтобы расширить его знания. Так давайте спросим себя, а не содержит ли солидную долю истины утверждение, что посвященные врачи-жрецы древности действительно обладали способностью духовного, или внутреннего, видения и прозревали причину и способ лечения болезней, которой лишился светский врач, разорвав нить, связывавшую его с великими мистическими институтами целительства? Современный материалист дает на этот вопрос отрицательный ответ, однако его мнение — это еще не факт.
Когда Платон открыл свою школу в Ликее, он вдруг с неудовольствием обнаружил поблизости обширное болото, создающее в том месте крайне нездоровый климат. Влияние зловонной атмосферы не замедлило сказаться на его здоровье, и вскоре он слег с сильнейшим приступом опасной лихорадки. Ученики посоветовали ему перевести Академию в более благоприятное место, но учитель отверг их предложение, объяснив свой отказ тем, что мудрый человек сам в состоянии оградить себя от влияния любой среды, стоит только ему понять, в чем сокрыт подлинный источник неприятностей. Платон вылечил себя от лихорадки исключительно силой своего духа и прожил в Ликее остаток жизни, ни разу не испытав ни малейшего рецидива этой страшной болезни. Он дожил до глубокой старости и скончался в возрасте 81 года. Говорят, что причиной его смерти была не болезнь, а обычная старческая немощь. Однажды он заснул, подложив под голову вместо подушки книги поэта Софрона[28], и не проснулся.
Болото в данном случае не навязчивая идея, не фобия, не невроз и не заторможенность, а вполне реальный источник нездоровья, и одного только душевного настроя недостаточно, чтобы преодолеть его пагубное влияние; не удается все свалить и на самовнушение. Хотя Платон и отрицал, что болото причиняло ему серьезный вред, возможно, пребывание в столь губительной атмосфере в конце концов подорвало его здоровье. Во всем этом явно кроется нечто большее, что исключает примитивный подход к проблеме с его безоговорочным утверждением или полным неприятием метафизического целительства. Ясно одно, что Платон, видимо, знал, как создать у себя иммунитет к местным лихорадкам. Кто осмелится отрицать ценность такого знания даже в наш век поголовной вакцинации?
Платон личным примером доказал, что в самом человеке заключена сила, способная излечивать болезни его тела, что каждый человек сам для себя одновременно и жрец и врач.
Мудрость — вот универсальная медицина и единственное средство от невежества, общего заболевания человечества. Такова суть доктрины мистиков, той доктрины, которую они изучали в сумраке древних храмов и которая в один прекрасный день станет прочной основой терапии века всеобщего просвещения.
Приблизительное время, когда происходили чудесные исцеления, о которых сообщается в табличке, указано в первой записи: «В правление Антонина», то есть в начале второго века нашей эры. К тому времени светская медицина прочно утвердилась в Риме, чему немало способствовали многочисленные греческие врачи, никогда никакого отношения к жрецам не имевшие. Здесь сам собой напрашивается вывод, что они появились в результате того «великого разделения», которое приписывали Гиппократу. Впервые эти доктора появились в Римской империи примерно за два столетия до начала христианской эры и, воспользовавшись уважением римлян к греческой культуре, открыли там обширную и доходную практику. Размышляя об этих людях и их деятельности, можно легко обнаружить прямые следствия постепенного превращения медицины в светскую науку.
Всех этих врачей, растерявших духовные ценности в погоне за материальными знаниями, в целом можно назвать сборищем негодяев. Против них выступал Катон, во всеуслышание заявляя, что в течение шести веков римляне процветали без всяких докторов, видимо, только затем, чтобы в конце концов погибнуть от рук греческих лекарей. Человек для этих наделенных чересчур пытливым умом медиков потерял свою индивидуальность как сын Божий и превратился в «историю болезни». По поводу обуревавшей их жажды знаний и их профессиональной этики весьма точно высказывается Плиний: «Они учатся, рискуя нашими жизнями, и проводят опыты, предавая нас смерти, и выходит, что любой человек, принадлежащий к медицинской братии, имеет исключительное право убивать другого человека с полнейшей безнаказанностью. Мало того, еще и всю ответственность они сваливают на голову пациента, незамедлительно обвиняя его в непослушании, и судят человека, которого подчас уже давно нет в живых».
28
Софрон (ок. 470 — ок.400 до н. э.) — греческий мимограф, писал ритмизированной прозой на дорийском диалекте. Герои его произведений — обычные люди в повседневной жизни. Платон высоко ценил творчество Софрона.