Ямагути и все остальные обливались потом — в какой-то момент юноша заметил что-то мелькающее в ногах великана, но вот зазвучали шаги, несколько человек взбежало по лестнице, и среди них была она.
Юноша повернулся и с облегчённым сердцем посмотрел на своего генерала.
Это была девушка, низкая, едва ли полтора метра ростом. Броню она носила не женскую, а детскую — в которую наряжались сыновья Даймё.
У девушки были короткие чёрные волосы, длинной до подбородка, и очень белое, дворянское лицо, которое тем не менее отличало выражение суровой уверенности.
Брови девушки были немного толстоваты, но это было совершенно незаметно на фоне её больших и ясных глаз. Однажды, — случилось это давно и случайно, — Ямагути довелось разглядеть в этих глазах поразительную детскую ясность — сейчас они были удивительно острыми и хмурыми.
Вместе с девушкой прибежало ещё несколько десятков человек. Все они поспешили на стены. Ямагути обнаружил себя среди важнейших чинов восстания и смутился.
— Что они задумали? — спросил строгий мужчина с чёрной повязкой на голове. Девушка молчала.
Чёрный титан меж тем продвигался вперёд, преодолевая расстояние между холмиком и крепостной стеной. В какой-то момент стало заметно, что в руках он держал верёвку и вёл каких-то людей.
— Солдаты?
— Нет, это крестьяне!
Ах, крестьяне? Ямагути заволновался.
И действительно, возле доспеха бежало, пытаясь успеть за его широким шагом, несколько сотен человек.
Наконец великан остановился посреди поля, и раздался его гремящий, как из железной трубы, механический голос — одна только его вибрация кипятила кровь:
— Алая Они… Я вызываю тебя на поединок!
По стенам побежали удивлённые вздохи.
— Что?
— Что он вообще такое несёт?
— Чтобы генерал вышла на поле боя? Одна? Какая глупость!
— Проклятые гайдзины. Они правда думают, что мы какие-то глупые варвары?
Девушка, Они, нахмурилась ещё сильнее.
— Если ты не выйдешь, — продолжал голос, и хотя звучал он всё ещё как стальной рёв, в нём слышались некие странные, расслабленные и властные нотки.
— Тогда эти крестьяне… Семьи восставших, которые сбежали к тебе с окрестных деревень, умрут.
…
— …Ах?
Что… Что он такое говорит? Ямагути не мог поверить своим ушам. Слова гиганта гремели в них страшным грохотом, с кровавым привкусом.
— Что он сейчас сказала?..
— Ах! — Ямагути крикнул. Чёрный гигант вывел вперёд небольшую группу из трёх человек — старика, старушки и юной черноволосой девушки.
— Ми… — залепетал Ямагути. — Мияко! Моя сестра, Мияко! Отец, мать! — его голос грянул на стене, все посмотрели на юношу, а потом снова на гиганта.
— Он не… — прошептал кто-то и притих. Гигант вскинул свой огромный чёрный молот и немедленно опустил его. Седой старик, старушка, прекрасная девушка с длинными чёрными волосами — все они исчезли под чёрной глыбой.
На ноги великана брызнула кровь.
Плоть лопнула под напором огромного молота, и на стальные ноги юноши брызнула кровь. В очередной раз Игорь отметил удивительную способность брони передавать все ощущения прямо своему владельцу, причём даже более ясно, чем обыкновенная человеческая кожа.
Юноша чувствовал, как ещё немного тёплая жидкость постепенно леденеет под напором ветра, — десятки сантиметров стали не только не могли притупить его чувства, но даже заостряли оные.
Игорь удержал верёвку с крестьянами и посмотрел на крепостные стены. Расстояние до них всё ещё было значительное — и всё же он мог явно разобрать лицо каждого человека на стене. Все они были испуганы, ошарашены, и лишь одна пара больших чёрных глаз уставилась на него пристально, с выражением глубокой ненависти.
Да, Игорь знавал такие взгляды. Алая Они теперь просто не может не выйти. И действительно — девушка повернулась и скрылась в лестничном проёме.
Всё шло по плану.
С самого начала юноша запланировал такое развитие событий. Ему нужно было вывести вражеского мага за стены — сделать это было непросто. Девушка была не глупой и наверняка понимала, что это явно какая-то ловушка. Именно поэтому Игорю нужно было создать такие условия, при которых Они просто не могла отсиживаться в замке.
Большую часть её войска составляли крестьяне из окрестных деревушек. Они были не солдаты, даже не новобранцы — обыкновенное пушечное мясо, ведомое слоганом или идеей. Эту идею можно было очень просто остудить — кровью родных, например.
При этом убивать следовало осторожно. Очень просто печаль могла перерасти в ненависть, и тогда крестьянин наоборот будет стоять до последнего.