Я пролистал немного назад — и вдруг на пол выпал сложенный листок. Я присел на корточки, поднял его, развернул.
Строчки — и под ними аккорды. Я тогда хотел научиться играть на гитаре, приставал к Феде Киселёву… Он был отличным гитаристом, но, наверное, никуда не годным преподавателем. А может, его нервировало то, что он ничего не помнил о дне вторжения, а я помнил всё. Несколько уроков он мне попытался дать, но потом заявил, что я ни на что не годен и на моих ушах плясали румбу африканские слоны. И изобразил эту румбу…
Так я и не научился играть.
А может, пытался начать сразу с очень сложного. Ну, сами посудите: «В этой роще берёзовой, вдалеке от страданий и бед, где колеблется розовый немигающий утренний свет, где прозрачной лавиною льются листья с высоких ветвей…» Наверное, это была уже осень, «Доживём до понедельника» вышел в августе — одновременно с танками в Праге… «…За великими реками встанет солнце, и в утренней мгле с опалёнными веками припаду я убитый к земле. Вскрикнув бешеным вороном, весь дрожа, замолчит пулемёт. И тогда в моём сердце разорванном голос твой запоёт»…
Здесь записанное стихотворение кончалось, но я помнил его до конца. Я вообще многое помню из Заболотского…
Как хотите, а меня и сейчас пробило на мурашки по спине. У хороших стихов есть такое свойство…
И тут зазвонил мой телефон. Я посмотрел. Это был телефон Артура, на котором я оставил единственный свой номер. Я принял звонок. Несколько секунд там молчали. Потом ровный голос — а у неадаптировавшихся десантников именно такой вот ровный невыразительный голос, они научаются быстро, но не сразу — сказал… нет, не то, что я ожидал, не «Это красивая местность», а:
— Мир входящему.
— Да, — сказал я, ничего не понимая. — Мир входящему. Ты кто?
— Развилка один. Что происходит?
— Сейчас я приеду…
Пальцы вдруг задрожали.
Он пришёл где-то часа в два. Я только что прикончил вторую бутылку вина. Напиться им было невозможно, но чувство бессилия приглушалось. Сева шагнул из темноты в кружок света, натёкшего из конического светильника над столом. Он был в прожжённых на коленке чёрных бесформенных штанах с множеством карманов и в драной кожаной куртке. Один рукав куртки был пустой, рука висела под полой на косынке. Лицо оставалось в тени.
— Пойдём, — сказал он.
— Куда? — спросил я.
— Я тебя выведу. Просто держись за мной и смотри только под ноги.
— Ну… может быть. А зачем?
— Борьба продолжается, — сказал он. — Ты нужен.
— Боюсь, что я нахрен ни на что не гожусь, — сказал я.
— Ты такую Татьяну Прищепу знаешь?
— И что?
— Вот и пошли. Слушай, мы на такое вырулили… но без тебя долго будем разбираться. Она сказала, что ты сможешь. Что ты лучше всех в этой теме.
— Пошли так пошли, — сказал я. — Жратвы взять какой?
— Ну, возьми…
КОНЕЦ ПЕРВОЙ КНИГИ