И уснул.
Утром мы неторопливо, но как-то довольно быстро встали, без суеты позавтракали оладушками, собрались и поехали в Конуру. Я опасался, что возникнут проблемы с пропуском для Яши (наша сигуранца иногда проявляла какие-то чудеса административного ража) — но нет, буквально три минуты, и Яша украсил грудь бэйджиком размером в тетрадный лист, где кроме «Кокуев Я. М., посетитель» красовался его цветной портрет, не имеющий ни малейшего сходства с оригиналом; как фотограф этого добился, для меня загадка. Разумеется, все мы прошли через гудящий детектор, который подтвердил, что мы — это мы, а не балоги. Предосторожность с некоторых пор, я думаю, излишняя…
Надземная часть Конуры состояла из двух корпусов — административного и лабораторного. Оба построили году в семьдесят пятом, специально для нас — понятно, что впопыхах; ну и с тех пор ни разу по-настоящему не ремонтировали. Я слышал, что начать работы грозились этим летом, однако всё, что я заметил — это молярная площадка в вестибюле и несколько бумажных мешков бетонита в углу.
В административном корпусе было достаточно людно, а поскольку работать у нас принято при открытых дверях, то я вволю наприветствовался, пока мы не миновали два коридора — на первом и втором этажах — и не остановились перед тамбуром, ведущим в лабораторный корпус. Тамбур этот казался легкомысленным и простеньким, но только на первый взгляд. Двери были тоненькие, но из хорошей стали, а стекло — пулестойкий триплекс. Кто-то говорил, что на испытаниях они выдерживали удар «уазика», разогнанного то ли до шестидесяти, то ли до восьмидесяти километров в час. Не исключаю. Само же тамбурное пространство располагалось в межкорпусном переходе на уровне высокого второго этажа и не имело ни щёлочки наружу. При необходимости внутрь можно было пустить газ или выкачать оттуда воздух. Кстати, и сам лабораторный корпус был сделан примерно так же — хотя при взгляде снаружи в это трудно было поверить…
Стас набрал код, и вы вошли. Войти было просто.
Уже в шлюзе нас поджидал характерный запах, которому я за все годы, проведённые здесь, так и не смог подобрать определения. Что-то в нём было от тления, горячего воска, пыли, сухих листьев и цветов — с примесью озона, сгоревшего угля, окалины… в общем, тот ещё букет. Кстати, все описывали его по-разному. Вплоть до дерьма в сиропе.
Это был запах техники балогов. Материалов, состав которых мы выяснили едва ли на четверть, смазки трущихся частей, сгорающих контактов, чего-то ещё. Той неизвестной субстанции, из которой делались матрицы Мыслящих (как их только не называли: «кристаллы», «жемчужины», «оливки»… Прижилось простое: «капсулы». Капсула, выпущенная из «посредника», пробивала автомобильное стекло и двухсантиметровую фанеру (хотя и была бессильна против металла, даже самого тонкого: не фольги, конечно, но жести) — но при соприкосновении с человеческим телом не оставляла никакого следа; только при «выстреле» совсем в упор на коже возникало что-то вроде электрического ожога: этакое разветвлённое пятно размером с ладонь, иногда с волдырём в середине… Пигментация потом долго держалась — наверное, с год).
Кстати говоря, человек с Десантником внутри начинал пахнуть по-другому, и мы долго пытались обучить собак различать этот запах. Но, похоже, у балогов было какое-то природное средство против собак… в общем, у нас ничего не получилось. Хотя запах реально менялся.
У внутренней двери лабораторного корпуса нас ждал Франц — длинный, изогнутый, сучковатый. Человек-палочник. Phasmoptera hominis. Франц вполне может притвориться старым фикусом и весь вечер простоять в уголке, когда все остальные пьют и крутят стремительные, с полпинка, служебные… нет, не романы — анекдоты. Чехов, кажется, писал, что анекдот — это кирпичик русского романа?.. Франц чужд суете. Он прикидывается икэбаной и ждёт, когда его поправят, подстригут или выкинут.
Как ни странно, эта тактика всегда приносит ему успех.
Сегодня у него была даже крошечная орхидея в петлице.
— Станислав Игоревич… Алексей Евгеньевич… — он поклонился.
— Яков Макарович, — представил я Яшу. — А это Франц Генрихович, и он, я думаю, будет сегодня за главного.
— Очень приятно, — сказал Яша и вопросительно посмотрел на меня. Я чуть подмигнул ему — так, чтобы Франц не видел. Яша сделал вид, что всё понял.
А может, и понял — кто их знает, шаманов этих…
— Для начала, — сказал Стас, — нам с Алексеем нужно снять матрицу. Потом… ну, пусть Яков Макарович осмотрится…
— У нас есть носители с Десантниками? — спросил я.