— Откуда мне?
— Вот и я говорю…
— Так рассказала бы.
Бабушка внезапно замолчала. Задумалась, глядя в свою чашку.
— Расскажу, — сказала она медленно. — Но не сейчас.
— Почему?
— Потому что это долго… и тяжело… и надо многое объяснять. А я устала. И ты устал. И мне надо подумать. А тебе надо выспаться.
— Да высплюсь…
— Утром в школу.
— Чего?
— В школу, говорю. Я директору звонила сегодня, так что ждут тебя с распростёртыми. Уроки в девять начинаются, без четверти зайдёшь к нему, представишься. Школа неплохая… всё ещё. А дальше — разберёмся.
— Давайте, пока доктора в операционной, мы с вами побеседуем тихонечко. Всё равно же надо…
— Да, конечно… — Чубака попытался скосить глаза на милицейского сержанта, но сморщился от внезапной боли за переносицей.
— Костик, ты дикий какой-то, — сказала регистраторша. — У человека наверняка сотрясение…
— Люся, а у нас огнестрел, понимаешь? И значит, где-то шатается отморозок с пистолетом. Анатолий… — сержант посмотрел на бланк, — Гаврилович, вы же понимаете, что…
— Я понимаю. Давайте. Вы спрашивайте, я что смогу…
— Чубак Анатолий Гаврилович, тысяча девятьсот семьдесят пятый, мужской, проживает по адресу пэгэтэ Тугарин, улица Пионерская, дом четыре, квартира четыре, место работы — гимназия номер два, преподаватель физики и математики…
— Всё верно.
— Двадцать пятого сентября около двадцати трёх часов вы возвращались с автопрогулки… куда ездили?
— До трассы, немного по трассе в сторону Элисты, потом обратно.
— А выехали из дому во сколько?
— Не засекал время. Но ещё засветло.
— Часто так ездите?
— Не очень. Когда надо подумать. Отвлечься. Как-то так.
— Понятно. А что, какие-то проблемы?
— А это имеет отношение?
— Не знаю. Сами-то как считаете?
— Думаю, не имеет.
— Ладно… Значит, около двадцати трёх… Кстати, вы ехали при дальнем свете?
— Ну конечно.
— С фарами всё нормально?
— Раньше не жаловался.
— Вы их не меняли, не регулировали?
— С тех пор, как машину купил — только протирал.
— Как же вы гражданина-то не заметили?
— Почему не заметил? Заметил.
— Тормозить начали за двадцать метров. Скорость была восемьдесят с хвостиком?
— Семьдесят — семьдесят пять. Там же поворот и въезд на мост.
— Водитель вы, похоже, аккуратный, ни одного замечания за пять лет. Что же вы тут-то сплоховали?
— Не знаю. Он внезапно появился.
— Выбежал?
— Нет. Образовался.
— Что значит: образовался? Что вы такое говорите?
— То и говорю. Не было, и вдруг…
— То есть вы ни на что не отвлекались…
— Поворот же.
— Ну да, поворот.
— Там ещё волк был.
— Кто?
— Волк. Его я тоже сбил. То есть в основном его. Мужика только зацепил. А об волка бампер снёс.
— Об волка?
— Ага.
— Может, собака это была?
— Да нет, я различаю. Точно волк.
— Ладно. Итак, вы остановились, вышли из машины, осмотрели пострадавшего…
— При столкновении сработали подушки безопасности. Меня ею, кажется, контузило. Я думаю, что был без сознания какое-то время.
— Почему вы так думаете?
— Потому что подушка сдулась. Я очнулся, а она сдулась.
— Понятно. Итак, вы вышли из машины…
— Да. Я вышел, увидел, что у переднего колеса лежит человек, весь в крови, затащил его в салон и привёз сюда.
— Затащили в одиночку?
— Да.
— В нём ведь килограммов сто двадцать.
— Ну, я и сам не маленький…
— И всё равно…
— Ну а вы бы что, не смогли?
Наученный горьким опытом, Чубака просто повернул голову и посмотрел на сержанта. Начало сползать мокрое полотенце, он поймал его и придавил. Голова совершенно чужая. Полено, а не голова.
Сержант почему-то смутился. Он был того странного типа русоволосых, легко краснеющих мужиков, которые на поверку часто оказываются самыми бессовестными циниками.
— Ну, не знаю…
— Я, если честно, и сам не знаю, как его втащил, — сказал Чубака. — Как-то смог. Ну и всё.
— И не заметили дырок в боку?
— Вы же видели, какой он грязный… А, так вы же не застали его в начальном виде. Слой грязи в два пальца толщиной… я не преувеличиваю. В два пальца.
— Свежей грязи?
Чубака задумался.
— Пожалуй, что свежей.
— Тогда, наверное, в салоне…