— Заходи, — сказал директор, не отрываясь от экрана монитора — старенького, электронно-лучевого. — Две минуты посиди…
Глеб сел на стул с подлокотниками, поёрзал, устраиваясь. Мельком осмотрел кабинет. Стеллажей и шкафов с книгами не стало, зато одну стену теперь занимало нечто со сплошными дверцами и выдвижными ящиками. Кажется, это называлось «бюро», хотя Глеб не был в этом полностью уверен. Позади директора стоял большой аквариум с толстыми отвратительно-розовыми рыбками; сбоку от стола, ближе к окну, медленно вращался псевдо-старинный глобус; если верить этому глобусу, Земля имела не только арктический континент, но и плоское кольцо вокруг себя…
— Итак, если я всё правильно понимаю, Глеб Всеволодович?
— Так точно, — сказал Глеб. — Лосев моё фамилиё…
— Надолго к нам?
— Ещё не знаю. От многого зависит.
— Ну, ладно. Взять переводное из прежней школы не догадался?
Глеб покачал головой.
— Отправим запрос, а пока оформим временно. Места есть, так что… Учился-то как?
— Да нормально. Не напрягаясь…
— Вот все вы так — «не напрягаясь»… Потом будете жилы рвать, а поезд-то — ту-ту, Чаттануга…
— Я понимаю, — сказал Глеб. — Буду стараться.
— Ты уж постарайся, да. Ну, пойдём, с классным руководителем познакомимся.
Они пересекли вестибюль с тем самым французским окном, над которым снаружи были выложены цифры, и вошли в учительскую. Эта дверь была просто аккуратно окрашена масляной краской. У дверной ручки кто-то нарисовал чёрным маркером маленького котёнка с огромными глазами.
— Вот, кстати, и Алина Сергеевна, — сказал директор и закашлялся.
Молодая учительница, стоявшая к ним спиной и поправлявшая перед зеркалом макияж, обернулась. Губы её были грубовато накрашены слишком тёмной помадой, глаза же не подведены вовсе.
— Доброе утро, — сказала она.
— Доброе… — согласился директор. — Что-то случилось?
— Вроде бы нет, — сказала учительница. — С чего вы взяли?
— У вас кофточка на левую сторону надета.
— Ничего себе, — засмеялась она. — Спасибо, что сказали. Это ведь примета такая?
— Точно, — сказал Глеб. — Побьют.
— Вот, ваш новый ученик, — сказал директор. — Глеб Всеволодович Лосев, прибыл к нам из города Северореченска. Внук моей предшественницы, Евдокии Германовны.
— О, — удивилась учительница и посмотрела на Глеба так, будто узнала его. — Это интересно…
— И ещё одно, — сказал директор. — Звонили из больницы, Анатолий Гаврилович попал в аварию, пролежит несколько дней. Ну и потом вряд ли сразу на работу выйдет. Тамара Викторовна исправит сетку, а пока вы не возьмёте сегодня два его часа — в восьмом и десятом?
— Возьму, — сказала учительница. — Не напомните, какие они по счёту?
— Третий в восьмом и четвёртый в десятом.
— Отлично. История в восьмом, обществознание в десятом.
— Да, потом обговорите это с Тамарой Викторовной.
— Разумеется.
— И не забудьте переодеть кофточку.
— Ни за что.
Стёпка долго не открывал. Я слышал, как он подошёл к двери, потоптался, ушёл. Потом подошёл снова. Долго молчал.
Я постучал ещё раз — кончиками пальцев. Потом сказал:
— Стёпка, открывай. Это я, Лёха.
Долгое молчание.
— Чем докажешь?
— Что именно? Что это моё тело или что во мне никто не сидит?
Ещё более долгое.
— Если я заподозрю что-нибудь, то выстрелю в голову, — сказал Стёпка.
— Годится, — сказал я. — И можно сделать даже лучше. У меня с собой пустой «посредник». Я тебе его дам, и ты проверишь, есть во мне кто-то или нет.
— Откуда я знаю, что он работает?
— Да, тоже верно… Ну, тогда — в голову.
— Зачем ты приехал?
— Тут что-то заваривается. Так что нам есть смысл потолковать.
— А ты…
— Нам надо поговорить, Стёпка. Это очень важно.
— Ладно. Только слушай внимательно. Дверь откроется, ты войдёшь. Меня за дверью не будет. Войдёшь в комнату, сядешь на диван. Там лежит бумажный пакет. Наденешь на голову. Руки будешь держать перед собой. Согласен?
— Конечно.
— Услышишь щелчок, тогда входи.
Щёлкнуло через полминуты. Я потянул дверь на себя — она пошла туго. За дверью был квадратный тамбур, весь обитый оцинкованным железом. Под потолком горела лампочка в сетчатом колпаке, на полу у стены стояли две большие алюминиевые фляги — когда-то в таких возили молоко. Из тамбура внутрь дома вела железная дверца совсем маленькая: нужно было сгибаться и высоко подымать ноги, чтобы войти. Открылась она только после того, как защёлкнулась входная.