— Разумеется, исходник Пути — не человечество, не хомо сапиенс. Мы прикинули на пальцах, и получается, что возраст Пути — не меньше двадцати миллионов лет. Скорее — тридцать-сорок. Понятно, что следов от той цивилизации почти не осталось. И очень похоже, что цивилизация была подводной. Осьминоги, морские пауки — ну, представляешь себе. Поэтому мы не совсем понимаем, что нужно искать…
— И… что из этого?
— Из этого чисто логически вытекает, что мы, человечество, созданы балогами. Произведены из обезьян. Сравнительно недавно. С пока неизвестной нам целью. И именно по этой причине они с нами так долго возятся.
— Ну, допустим… — Стёпка поморщился. Мне показалось, что ему трудно сосредотачиваться. — Допустим. И что нам делать, пусть всё даже так, как ты говоришь?
— Может, ты меня всё-таки развяжешь?
— Пока нет. Так что нам делать? Вот ты мне всё это рассказал, а ясности как не было… Понимаешь, Лёха, они ведь из нас всю дорогу клоунов делали, разводили, как последних лохов — а ты говоришь, не всё потеряно. Они ведь нас — даже не прикасаясь… они из нас всё людское выбили, или высосали, или что там ещё… Один этот лагерь детский чего стоил…
— Какой ещё лагерь?
— Где ребятишек-инвалидов на допросчиков учили… как же город-то назывался?.. в общем, где-то за Вологдой… Череповец-сколько-то-там…
— Что значит — учили на допросчиков?
— Ну, учили на какое-то время задерживать в себе десантников и сцеживать информацию. Как Юрка, помнишь? Он и учил… на себе показывал… а потом от рака мозга умер. И многие поумирали…
— Да, десантура умеет много гитик. Мы тоже не сразу это сообразили.
— Тоже на детях тренировались?
— Да нет, на себе. Слушай, что-то не верю я в твой лагерь…
— Я там сам был! И чуть там не остался! Просто я паническую реакцию выдал…
— Когда это было?
— В десятом классе. Ты что, не помнишь?
— В десятом мы с тобой вместе были в «Десятке». В октябре вернулись, доучились… и всё.
— Значит, не помнишь… Ни как в вагон грузили, ни как Валерку от матери собаками отдирали…
— В какой вагон?
— В такой… типа почтового. Почти без окон…
— Где — грузили? И кого?
Стёпка вдруг побледнел. Он и до этого был не слишком загорелый, даром что лето тут ещё и не кончилось по-настоящему, — а теперь стал просто серовато-синий. Лишь кончик носа заалел.
— Грузили, — повторил он. — Я же помню. Колючая проволока вокруг, охрана с собаками… дождь шёл, прожектора…
— Где? На какой станции? Где в Тугарине станция?
— Была же станция, — сказал он с отчаяньем. — Ну я же помню!!!
Класс был небольшой — семнадцать человек, Глеб восемнадцатый. Семеро парней, десять девчонок разной степени интересности. Сидят в основном по двое, две девчонки и парень — по одному, и ещё два стола свободные.
— Садитесь, — сказала Алина Сергеевна. — У нас новый ученик, Лосев Глеб Всеволодович…
— Переехал откуда-то? — спросил парень с задней парты.
Глеб молча кивнул. Пошёл к свободному столу.
— Сюда нельзя, — тихо, не поворачивая головы, сказала рыжеватая девчонка в тёмно-малиновой кофточке.
— А туда? — Глеб кивнул на второй свободный стол.
— Туда можно.
Глеб сел. На столе чёрным маркером был нарисован чёрный котёнок. Почти такой же, что и на двери учительской.
— Должна вас огорчить, — продолжала Алина Сергеевна, — но физики у вас сегодня не будет. Вместо физики проведём дополнительное занятие по обществознанию…
— А что с Анатолием Гавриловичем? — спросила рыжеватая.
— Лежит в больнице. Попал в аварию. Так, не будем…
— А можно его навестить?
— Алябьева, ну откуда я знаю? Скорее всего, да. Впрочем, его там вряд ли долго продержат… Всё, посторонние разговоры прекращаем, приступаем к уроку. Напоминаю, что тема урока — монгольское нашествие на Русь и существование Руси в составе Золотой Орды. И я просила Игнатьева подготовить краткий обзор различных точек зрения на этот сложный и противоречивый исторический период…
Алябьева, отметил про себя Глеб.
— Ты понимаешь, — говорил Стёпка, высасывая очередную сигарету, — что для них мы как на ладони? Может, уже всё начальство во всех нужных странах — из них и состоит? Я иногда телевизор смотрю… и трясти начинает. Как они ходят, как смотрят… как говорят… Не люди, понимаешь? Не люди…
— Ну ты хоть будь человеком, — попросил я уже в который раз. — Развяжи. Нос почесать не могу…