— Нет, ну почему? — сказал Квадрат. — Ресурс же ограничен. Может, ещё раза два-три сработает, а потом — пффф… «Белый код» ты получил, друг мой Сева, то есть и «Маяк» твой уже сработал, и десантный корабль отозвался. Всё, радуйся, ваш план удался блестяще, и скоро здесь такое начнётся…
— И что ты теперь будешь делать? — спросил Аспирант.
Квадрат пожал плечами.
— Пара дней ещё есть, — сказал он. — Попробую найти Благово. Я ведь умею искать, ты знаешь. Будут, конечно, издержки… А «посредника» у меня действительно нет. Но я знаю, у кого он.
— И?
— Место.
— А какие гарантии…
— Сева! Ведь ты меня знаешь. Я что, тебе врал когда-нибудь?
Аспирант помолчал.
— Начни с Геленджика. Но оттуда его с началом «Белого кода» могут перевести, а куда — я не представляю.
— Куда бы ты перевёл?
— Я бы перевёл в Капъяр, но моё мнение всё чаще не совпадает с мнением начальства.
— Понял. «Посредник» у твоего Глеба — где-то он его прячет или на себе таскает, не знаю. Что так смотришь? Не ожидал? Или?..
— Немножко «или»… но это уже тебя не касается. Дай я ему позвоню.
— Нет. Это будут уже некоторые излишества. Не всё себе надо позволять… Я вообще-то поначалу думал, что ты парня в свои делишки втянул. Только потом понял — совпадение. Но вот как-то оно очень близко всё сошлось…
И Квадрат повернулся, чтобы уйти. Аспирант увидел, что сзади, воткнутый за пояс юбки, топорщится пистолет. Вероятно, это был его «Глок».
— Эй! — сказал Аспирант. — Я что, так и буду сидеть?
— Конечно, — сказал Квадрат. — Ой, извини…
Он вернулся, поднял с пола майку Аспиранта, оторвал от неё полосу, скатал в плотный комок и ловко засунул Аспиранту в рот. Отошёл, полюбовался работой.
— Так значительно лучше, — сказал он.
Ирина Николаевна потом много раз пыталась, но не смогла вспомнить, из-за чего разгорелся скандал. Как обычно, из-за какой-то ерунды. У них часто возникали такие вот спонтанные скандалы, быстро заканчивавшиеся примирением и, если ничто не мешало, койкой. Ей уже некоторое время казалось, что подобные скандалы — это своего рода «ролевая игра», обязательная прелюдия к играм любовным, и потом — когда-нибудь — она сменится другой игрой, а та — третьей… Ирина Николаевна при всей своей начитанности (популярной литературой по психологии в том числе) и при немалом уме всё же не могла себе представить, что скандалы эти всерьёз, что Чубак её разлюбил, живёт с ней только для собственного удобства и что ниточка, на которой висит их брак, уже тонка настолько, что малейшее дуновение и т. п. Нет, она трезво отдавала себе отчёт, что она утратила физическую привлекательность, довольно скучна в постели, категорически бездетна — что Чубаку иногда угнетало, а иногда наоборот, — и что их совместное проживание — всего лишь уступка обстоятельствам; Тугарин был чем-то вроде песчаной воронки, в которую легко попасть, но из которой почти невозможно выбраться… и да, тут она вспоминала «Женщину в песках», и ей становилось грустно, но потом обязательно что-то происходило, обычно на работе, и надо было бежать и устранять, или ехать и разбираться, или вызывать и увольнять. Так они и жили. До сегодняшнего позднего вечера, а то и ранней ночи, когда привычный, казалось, скандал вдруг свернул с продолбанной колеи и устремился сначала в какие-то невероятные басы, а потом — потом Толя зарыдал, бросился вон, и через минуту несчастный помятый «Ниссанчик» завизжал покрышками по мелкому щебню, которым был засыпан двор…
…он ехал совершенно в никуда, на чистом автомате, даже не разбирая, что перед ним — дорога, река, море, бескрайняя степь или небо. Потом оказалось, что дорога — а именно та, которая ведёт к трассе. Машинально он сбавил скорость, потому что впереди был слепой поворот, за ним мост, а потом ещё один слепой поворот, с которого и начались его несчастья — Чубака только сейчас понял это. С Алиной именно с этого момента началось твориться непонятное…
Он совсем медленно проехал через мост, подсознательно опасаясь, что дорогу сейчас заступит ещё один каменный памятник с волком у ног, но свет ложился ровно на полотно, недавно подновлённое, а потому пятнистое. Вот тут, наверное, и было столкновение, подумал Чубака; но уже ничто не напоминало об этом прискорбном эпизоде. Он всматривался в левую обочину, не зная, что может увидеть. Почему-то вдруг именно сейчас он успокоился. Непонятное что-то буквально снизошло на него сквозь жестяную крышу машины, и он понял, что Алина осталась не просто в прошлом, а в далёком прошлом, почти затуманенном веками, прошедшими после, и это уже не живой человек, а миф, легенда, второстепенный исторический персонаж наподобие царицы Евдокии… и всё уже прошло, и все прощены. Впереди будет что-то новое, и в этом новом найдётся место Ирине, ещё неизвестно, какое именно место, возможно, они и разведутся, чтобы перестать мучить друг друга, а может, помирятся навсегда, но зато снова будут походы, рыбалки, весёлые компании…