— Значит, мне нечего бояться, милый. — Дина ласково потрепала Кирюшу по щеке. — Чем займемся? Хочешь, порисуем?
— Нет. Я устал и очень хочу спать. — честно ответил малыш.
Глава 7
«А вы уверены, что эта победа не обошлась вам слишком дорого? Еще одна такая победа, и вы будете конченным человеком.»
— Ты меня удивил, Владик. — прихорашиваясь перед зеркалом, заявила Инга. Ее белая норковая шуба распахнулась, я имел честь лицезреть смелое декольте на ярко-красном платье. И не мог не признать, моя невеста шикарно выглядит, но выставленные напоказ прелести, обтянутые тонкой дорогой тканью меня совсем не волнуют. Я устал после очередного перелета, и мечтаю о душе, порции водки и крепком сне. Без нее. Но судя по ее разгоряченному взгляду, одиночество мне не светит. А жаль. На заднем сиденье дремлют Динара и мой пасынок, обнявшись словно родные. Я им немного завидую. Они не знают, как сложно изображать из себя влюбленного жениха круглые сутки, испытывая при этом острое чувство холодной ярости и раздражения. Притворство в моей крови, не зря же я просмотрел столько спектаклей. И все же иногда даже лицедеям становится скучно и омерзительно тошно от одной и той же роли. «Перемен! Требуют наши сердца!». Согласен с Цоем, и мне кажется, что я на пороге самой страшной ошибки в своей жизни. Но все пути к отступлению отрезаны этим утром. Я подписал бумаги о слиянии издательств. Я в игре, нравится мне сей факт или нет. И готов диктовать правила.
— И чем же я удивил тебя, родная? — сухо осведомился я, вспомнив о фразе, брошенной Ингой. Она сложила зеркальце и убрала в крохотную сумочку. Потом повернулась ко мне всем корпусом. Тени над правым веком плохо растушеваны и скатались, а я не люблю неопрятный, несвежий макияж на стареющих красотках. Подчеркивает замазанные тональником морщинки. У Инги прекрасный цвет лица, но годы берут свое, и даже пластика бессильна перед гусиными лапками, паутинкой расползающимися вокруг глаз. По паспорту ей сорок три. На девять лет старше меня.
Это много.
Очень много.
Я представил ее через десять лет…. Без права подать на развод первым. Адвокат посоветовал мне согласиться с данным пунктом чернового брачного контракта. Если откажусь, то мне будет принадлежать только моя часть издательства, с возможностью в любой момент разорвать не только брачные узы, но и трудовые отношения с супругой. А в случае согласия с условиями Инги, моя доля составит пятьдесят процентов от совместного предприятия.
Это больше, куда больше, чем я имею сейчас.
Больше, чем я мог мечтать.
Но у мечты есть оборотная сторона. Подаю на развод — теряю все.
Риск.
Азарт.
Выгода.
Я не хочу заглядывать в далекое будущее. Мои предыдущие жены покинули этот мир в гораздо более юном возрасте, чем госпожа Тихомирова. Нет, я ни на что такое не намекаю. Просто не хочу оказаться в западне.
Не хочу — правильное сочетание слов. Боюсь, это совсем другое. Страха я не испытывал очень давно, как и многих других чувств. В конце концов, разве я не — непревзойденный стратег в отношениях с женщинами? Если мне осточертеет Инга, я сделаю так, что она сама подаст на развод, и тогда я просто вернусь домой, в Ярославль, со значительной прибавившимся счетом в банке.
Все гораздо проще, чем кажется на первый взгляд.
Я совершенно ничем не рискую.
— Я знала, что у тебя сын. — заговорила Инга, напомнив о своем присутствии. — Но это был какой-то абстрактный сын. Я не думала, что он будет жить с нами. Еще и с няней.
От слов «абстрактный сын» меня покорежило не на шутку. Я далеко не моралист, но даже мне страшно слышать от женщины подобные слова. От взрослой, неглупой, холеной и обеспеченной женщины. Конечно, не всем дан от Бога материнский инстинкт, и только единицы наполовину блаженны, как Динара Измайлова, но все же «абстрактный» совсем неприемлемо к ребенку.
Мне хочется курить, и я замечаю, что начинаю нервничать, доставая сигареты из кармана пальто. Левая рука уверенно лежит на руле, пока я прикуриваю правой. Я не смотрю на Ингу. Только на дорогу.
— Ты против? Хочешь, чтобы я отправил их в Ярославль? — в лоб спрашиваю я, выпуская струйку дыма. Во рту остается привкус горечи. Я редко курю. Гораздо чаще прикладываюсь к бутылке и балуюсь кокаином. Я не вижу мира без допинга. Мне не хватает эмоций. Я умер, давно умер.
— Нет. Пусть остаются. — равнодушно повела плечами, окутанными белоснежной норкой, госпожа Тихомирова. — Я няни посимпатичней не было?
Я удивленно смотрю сначала в зеркало заднего вида, на отражение спящей Динары, откинувшейся на спинку сиденья, и напоминающей слегка лохматую богородицу с младенцем на руках, потом бросаю взгляд на ухоженное породистое лицо Инги, покрытое тонной косметики.
— Чем плоха Дина? По-моему, самый раз. Для воспитания Кирилла. Тебе прежняя няня тоже не нравилась. — я делаю большую затяжку, и слышу недовольных вдох Измайловой. Мадонна проснулась и раздраженно сморщила нос. Я едва сдержал усмешку, уже предвкушая возможную стычку. Жаль, что я так смертельно устал.
— Прежнюю няню ты пялил втихомолку, как мне могло это нравится? — фыркнула моя невеста. Она не заметила, что новая няня уже не спит.
— Тогда теперь ты должна быть спокойна. — я все же усмехнулся, подмигнув в зеркало недовольной Динаре. Глубоко затянувшись, я выпустил изо рта целое облако сизого дыма, не сводя глаз с напряженной мордашки. Она забавная. Дурочка. Открываю окно, и быстро выбрасываю недокуренную сигарету.
— Владик, ты же знаешь, как сильно у меня развито чувство прекрасного. — капризно продолжает Инга. А я снова поглощен дорогой. — Ты видел мой дом, мою домработницу, садовника, и тренера по фитнессу. Меня раздражают унылые лица, унылые платья. Она будет наводить на меня тоску.
— Введи униформу розового цвета. — весело предложил я. Динка возмущенно пискнула с заднего сиденья. Кирилл на ее коленях заерзал и тоже проснулся. Такой же лохматый и заспанный, как его няня.
— А это идея! — хохотнула Тихомирова. — Белая блузка, юбка-шотландка и яркие гетры.
— Нет. — взвизгнула, не выдержав Динара. Мы с Ингой громко рассмеялись. Я представил себе эту картину. Причем, очень живо и красочно. В моем видении Динара Измайлова даже в подобном ярком одеянии выглядела, как школьница. А гетры…. Возможно, ей пойдет. Смех резко оборвался, когда я заметил беззащитное выражение в глазах девушки. Голубые озера предательски блестели.
— Черная юбка и туфли. — успокоил я Динару. Почему-то мысли о долгом вымучивании из няни Кирилла стойких моральных принципов и идеалистических бредовых идей резко сошли на нет. Я придумаю что-нибудь другое. Не так сразу…. Но гетры ей бы очень пошли, как и короткая юбка в красно-коричневую полоску. В отличие, от Инги, я не считаю, что Динара Измайлова несимпатична. В ней определенно есть шарм. Вся такая невинная, добродетельная, пугливая и отстраненная. Девушка на своей волне. Не от мира сего. Белая ворона — другими словами. Я никогда таким не был. Меня не тянуло на подвиги, во имя помощи ближнему. Мне страшно представить, что за мысли бродят в этой маленькой головке девочки, еще только вступающей во взрослую жизнь. Жизнь, в которой такие, как я, не делают скидки на возраст. Мне стало жаль ее. Совсем чуть-чуть. Будет горько увидеть, как испытав на себе все тяготы мира и крушение надежд, Динара Измайлова станет еще одной из…. Или не станет? Кто знает, может, есть она — душа и совесть?
Глава 8
«Женщины не бывают гениями. Они декоративный пол. Им нечего сказать миру, но они говорят — и говорят премило».
— Чудесно, Кир. Ты умница. — похвалила воспитанника Дина, откинув за спину тяжелые каштановые волосы. Теплая улыбка играла на губах девушки, когда она помогала мальчику делать аккордные штрихи на листе бумаги. Кирилл вызвался нарисовать обложку к сказке, которую Дина сочинила специально для него. Он так увлекся историей, созданной воображением его няни, что никак не мог определиться, что предпочтительнее разместить на первом плане — главного героя — заколдованного лисенка, или волшебницу-белку. В итоге жизнь на бумаге обрели оба персонажа.