— Чем обязан? — растягивая слова, спрашиваю я, ловя себя на том, что до сих пор мертвецки пьян. — Хочешь поговорить, а не с кем? Решила вернуть мне должок? Да, я не против. Заходи, я в комнате Инги. Меня все бросили. Я совсем один. — я говорю и говорю. Точнее, несу околесицу, не вдумываясь в смысл слов, поток которых внезапно иссякает. Несмотря на мутное состояние, инстинктивно чувствую напряжение в трубке телефона.
— Я не знала, кому еще позвонить. — с надрывом отвечает мне голос Дины, и от его интонаций я мгновенно трезвею. Что-то случилось….
— Эй… Слушай, я не понял, ты где, вообще? — услышав посторонние звуки на том конце провода, спрашиваю я. — Ты не дома?
— Я в больнице. Костя, он…. Мы в аварию попали. И он сейчас в операционной. Врачи спрашивают документы, а у него даже прав с собой нет, и деньги кончились. Я тоже без паспорта и кошелька. Я не знаю, что делать…. - глухие отчаянные рыдания в трубке приводят меня во временный ступор, пока я осмысливаю услышанное.
— Какого черта? Б…ть. — вырывается у меня, когда в голове проясняется, и я начинаю что-то понимать. Я сажусь, спуская ноги на пол, свободной рукой взъерошиваю волосы, слушая очередной поток слез и спутанных объяснений.
— Ты — дура. Дурнее, чем я думал. Полная идиотка. Я сейчас приеду. Диктуй адрес. — рычу в телефон, рефлекторно сжимая его так, что он протестующее пищит.
Несколько минут уходит на быстрое умывание лица, и чистку зубов(что вряд ли поможет избавиться от устойчивого перегара), и еще полчаса моего ангельского терпения потрачено на поиск документов Константина, и еще десять минут на — моих ключей от машины и самой машины.
В итоге возле больницы я оказался только через полтора часа после звонка Динары. Так ей и надо! Пусть помучается, кретинка безмозглая. Тихоня, мать ее….
Я бросил машину на парковке и быстро направился к центральному входу. Она стояла на ступеньках, обессилено прижавшись к мраморной колонне. Я не узнал ее в худенькой замерзшей девице в коротком черном платье с оторванным рукавом и разодранных колготках. Меня остановил хриплый возглас-рыданье. Замешкавшись в дверях, я обернулся, и сделал несколько шагов назад. Открывшаяся дверь с грохотом захлопнулась. На щеке и плече, видневшемся в разорванном платье, засохла кровь, на лице черные слезы от подтекшей туши. Я просто охренел, по-другому не скажешь.
— Бог ты мой. Вот это чудо! — вырвалось у меня. Дина мелко дрожала, кутаясь в свои спутанные медные волосы, распавшиеся по плечам. Честно? Мне не было ее жаль. Я еле сдержался, чтобы не отвесить «высоконравственной» тихушнице звонкую оплеуху. Выглядела она действительно жалко и отвратительно. И так же омерзительно выглядят побитые шлюхи, сбежавшие от сутенера или увлекшегося клиента. Я не помню, когда в последний раз был так зол на женщину. Ярость моя не знала границ. Образ невинной скромной добродетели рассыпался в прах, оставив горькое послевкусие.
— И что ты здесь воешь? — заорал на нее я. Дина еще больше сжалась под моих грозным бешеным взглядом.
— Я боюсь. — пролепетала она хрипло. По всей видимости, помимо полученных травм, ее ожидает воспаление легких со всеми вытекающими последствиями.
— И правильно. Ты уволена, ясно тебе? Завтра же, нет, прямо сейчас. Едешь домой, собираешь вещи и обратно в Ярославль. Чтобы духу твоего не было.
— Влад… — всхлипнула она, вцепившись в края моей куртки. Ногти ее были содраны кровь, а пальцы ледяные. Я пытался оторвать их от своей одежды, но она оказалась на удивление сильной. — Я не виновата. Нет, я виновата. Я просто не могла его отговорить.
— Мне плевать, что ты скажешь.
Я не дал ей договорить, и, схватив за локоть, грубо потащил за собой внутрь. Уже длинном коридоре больницы, немного успокоившись, включил здравый смысл, и, сняв куртку, набросил на дрожащие плечи девушки.
Поймав первого попавшегося под руку врача, я учинил настоящий допрос, вследствие которого выяснилась, что на самом деле братец моей благоверной не при смерти, уже даже не в операционной. С ушибами и легким сотрясением мозга его перевели в обычную палату. Правду говорят: пьяному море по колено. Вместе с невменяемой, прибывающей в шоке Динарой и любезным врачом (после вручения русской денежной единицы с несколькими нулями) удалось установить, что Тихомиров, сев в нетрезвом состоянии (это мягко сказано) за руль, не справился с управлением и при торможении въехал в фонарный столб, после чего вместе с пассажиркой вылетел через лобовое стекло на тротуар (конечно, ни одного из них не хватило ума пристегнуть ремень безопасности). В общем, обоим повезло, отделались, так сказать, легким испугом. Госпожа Измайлова от госпитализации отказалась, как и от оказания первой медицинской помощи.
— Осмотрите ее. — обратился к врачу, но смотрел на ссутулившуюся под моей курткой Динару. Она больше не дрожала, впав в состояние прострации и оцепенения. — Что с ней такое?
— Скорее всего, болевой шок. Я провожу девушку в процедурную. Вы подождете здесь?
— Куда я денусь. — я раздраженно развел руками. А вечер так хорошо начинался….
Мое присутствие однозначно действовала на Измайлову благотворно. Она безропотно позволила медсестре и врачу распорядиться собой по их усмотрению. Злость, смешалась с горьким чувством разочарования, пока я провожал их взглядом. Не нужно быть шибко сообразительным, чтобы понять, что произошло. Я имею в виду не аварию. Я тоже садился пьяный за руль, и порой попадал в передряги, похлеще этой. Но это я. У меня нет иллюзий на свой счет. Я не строю из себя пай мальчика. А Дина…. Мне даже обидно. Словно предали, обманули, показали конфетку, а под фантиком оказался камешек или скомканная обертка. Инга была права на ее счет. Обычная вертихвостка и лицемерка, прикрывающаяся лживой скромностью. Посредственность, такая же, как ее глупые сказки.
Мне ничего другого не оставалось, как просидеть целый час в коридоре на кушетке, в ожидании Динары. Я о многом успел подумать, и даже выпил кофе, показавшееся мне несказанно вкусным.
Первым появился доктор.
— Ее тоже в палату? — вставая на ноги, спросил я.
— Нет, девушка одевается. Я хотел с вами поговорить. — врач особо подчеркнул слово «вами».
— Что еще случилось? — я тяжело вздохнул, чувствуя страшное перенапряжение для одной ночи и нарастающую пульсацию в висках.
— У девушки нет серьезных травм. — доктор замешкался, прежде чем добавить. — Возможно, между молодым человеком и девушкой произошла ссора. На обоих пациентах замечены травмы не связанные с аварией.
— Что за травмы? — спросил я, зябко поежившись. Ну и холодина в этих больницах. Не хватало еще простуду подхватить. Оглядев пустой холл, я снова посмотрел в хмурое лицо врача, отмечая его заметную помятость. Видимо, не только я страдаю от острого похмельного синдрома.
— Ничего криминального. Синяки на плече и запястье девушки, очень напоминающие отпечатки крепкой мужской хватки. У молодого человека на правой ноге отчетливо виден прокол от шпильки.
— Вы видели, в каком они состоянии? — небрежно отмахнулся я. — Возможно, девушка перебрала, шаталась, запиналась, а он тащил ее, вот и… не повезло. Знаете, как бывает. — я снова достал бумажник из заднего кармана джинсов. — Простите моих друзей за это недоразумение, но я готов компенсировать затраченные усилия, взамен на сохранение информации, относительно нетрезвого состояния Тихомирова. Я надеюсь, что ваши сотрудники не успели вызвать на место происшествия полицию и ГИБДД?
— Нет, не успели. Вам, точнее вашему другу, повезло. — святило медицины широко улыбнулся, убирая в карман протянутые мной купюры. — Кстати, я уверен, что девушка совершенно трезва. А по этой части я эксперт. И вернусь к пациентам, а вы дождитесь подругу. Ее необходимо проводить домой.