Тогда почему-то я странно осознал, что нет разницы между верующим и неверующим. Все следуют некому единому сверхразумному плану. И все верят в Бога. Все. Без исключения. Но у каждого, свое принятие Бога. У каждого в его сердце живет свой, и только свой Бог, свое личное понимание Его. Видим мы Его или наоборот, делаем вид что Его не замечаем. Но все – верим. И всегда будут нас проверять, я думаю даже не проверять, а замерять у каждого, его личный уровень любви. Точнее – уровень веры, надежды и любви.
И вся жизнь наша жизнь, это цепочка экзаменов и смерть как самый главный экзамен в жизни.
Может, мы рождаемся, только для того, чтобы просто достойно умереть? И возможно некоторые не верующие могут быть ближе к Богу, чем верующие?
По крайней мере, эти мои умозаключения, прекрасно оправдывали меня перед своей совестью, которая мне напоминала о том, что и я когда-то встал на свой духовный путь, а потом с легкостью от него отказался и даже почти всё забыл. И когда уколы в мое сердце бывают сильны, то я говорю совести – «Все следует Его путями, которые неисповедимы, и я тоже следую Его дорогами, которые рано или поздно, но приведут меня туда, откуда начинаются все пути для всех странников. И когда настанет мое время, я обязательно стану праведником или, может, даже святым и всего себя посвящу только Ему!» И совесть моя на время замолкает. Наверное, ей нравятся эти мои умозаключения. Поэтому, чтобы слышать это часто, моя совесть в последнее время все чаще и чаще колет мое сердце подобными терзаниями.
Вот такие эзотерические метаморфозы я стал подмечать в последнее время.
Ну, это если у меня не стали вдруг проявляться мои старые боевые друзья – какие-нибудь заболевания психики, которые успешно искажают мои восприятие реальности. И теперь, возможно, всякие там синдромы Фреголи или Капгра, мои постоянные спутники.
Хотя теорий мировых заговоров и вселенских двойниковых подмен я за собой не наблюдаю. Но мей би (всё может быть).
Так или иначе, эти реализации меня зацепили. Я задумался. Ко мне пришла уверенность, что я умру в этом году, не дожив до своего тридцатого Дня Рождения, и мне надо срочно меняться. Ну, чтоб достойно встретить смерть с улыбкой на лице, а не отчаянной злобной гримасой. Не то что бы я решил ходить в церковь и расшибить себе лоб в поклонах, молясь и каясь, а решил изменить свое сердце. Моё жестокое, порочное, твердое как камень сердце.
И еще эти сны.
Ко мне стали приходить необычные сны.
Сны как наваждения.
Сны как видения.
Сны изменили меня.
Глава 4
Я уже сплю. Под пледом мне уютно, тепло и хорошо. Справа где-то далеко за окошечком иллюминатора, проплывает внизу Гренландия. Нас тряхнуло. Воздушная яма. Или Время укололо свой палец спицей. Но я проснулся. Открыл глаза. Разносят, предлагают соки и воды. Вот и мой томатный сок. Ммм… Спасибо! Вкусно-то как. Охлажденный томатный сок на высоте почти 10 тыс. км.
Осмотрелся по сторонам. Старушки, моей соседки, вяжущей спицами, уже нет. Возможно, привиделась она мне во сне. Вот только я одно не могу пока понять. Зачем я решил всё так кардинально поменять в своей жизни. Жил то я хорошо. Даже – беззаботно. Пьяно и сытно. Но может у нас еще есть некие долги, долговые программы. За наше рождение, за землю и воду, за свет и за тьму, за воздух, облака, ветра, за горящие над головой звезды! И вот пришло время платить по долгам.
Но я же занимаюсь благотворительностью, соблюдаю церковные праздники, хожу на выборы депутатов и президента, чем занимаю активную гражданскую позицию.
Поэтому, откуда появились эти беспокойства в моем сердце.
Да, всего скорее, что всё началось со снов.
Кому как, а мне сны не снились. Никогда. Возможно, что сны сняться всем, и мне в том числе, и я просто не помню их поутру. Но, так или иначе, я считал, что сны мне не сняться.
А здесь прям наваждение. Стали сниться сны. И сны очень странные. Как видения. И вся проблема этих сновидений была в том, что они наполняют меня и наполняют. Какими-то новыми способностями, реализациями, возможностями. Иногда один и тот же сон снится и снится. В разных интерпретациях, но снится почти одно и тоже.
Как наше дыхание наполняет маленький воздушный шарик, и он раздувается и раздувается, и даже может лопнуть от чрезмерного внутри его давления воздуха.