Мы расстались, попрощался с компанией, и я одиноко побрёл к своему коттеджу.
Время к ночи. Как незаметно пролетел вечер, с его таким причудливым и родным праздником.
Я свернул с набережной на Фултон стрит, потом ещё направо, в переулочек, и остановился у одинокого, почти игрушечно разукрашенного дома. Стою под фонарным столбом, держусь за белый забор из штакетника и слушаю музыку. Окна дома открыты и слышен саундтрек к фильму Эмира Кустурицы «Аризонская мечта». У каждого человека должна быть мечта – пусть и аризонская!
Игги Поп.
Как мне нравятся здесь сладкозвучные мандалины!!!
Любимая музыка.
И пытаюсь осмыслить нахлынувшие на меня ещё не ведомые мне эмоции и мысли.
Я вижу жизнь и мои чувства стали тянуться к ней, оплетать её как лианы, соприкасаться с ней.
Я вздохнул полной грудью и почувствовал счастье в своём сердце.
Здесь мне показалось, почудилось, что моя жизнь, эта моя прошлая жизнь, жизнь, которая приключилась со мной до этого времени, что она, как вчерашний сон, ненужная и уже почти растаявшая в моей памяти. Ещё одно мгновение и начнётся совсем другая, необычайно красивая и осмысленная, жизнь.
И только, было, я хотел обо всём этом подумать, всё это принять и впустить в свою жизнь, как в это самое мгновение переосмысления вопросов личного бытия, ко мне подходят двое. Я их и не заметил. Это были профессионалы своего дела. Я почти ничего не почувствовал: они так хорошо сработали пером, что боли не было. Просто два толчка в моё тело.
«Блин, а про чёрную метку-то я и забыл!», – подумал я и сознание поплыло. Я стал медленно опускаться на землю, как опадающий осенний лист.
И вот я лежу на мокром асфальте, а по щекам – вода. И это, то ли осень уже оплакивает меня, то ли я оплакиваю свою почти никчемную жизнь.
Я понял, что умираю. Пришло и моё время, и Время пришло за мной. Мой нежный палач, как я люблю Тебя.
И лежу я на асфальте, в осенней луже, и дыхание моё становится всё поверхностнее и прерывистее.
И воздуха не хватает.
Да и не нужен мне больше этот воздух. Дышать всё больнее и больнее.
Всё темнеет вокруг, как-то пусто, холодно и неуютно становится в моём сознании.
Вот и всё, фильм окончен, через мгновение я и сам уже стану вчерашним сном.
Вот и всё: кружева моей будущей жизни полностью сплетены, Время набрасывает их на меня, покрывая погребальным саваном моё умирающее тело и их отпечаток на моих тонких телах будет как матрица, как дорожная карта, моей следующей жизни.
И в принципе я готов – меня здесь ничего не держит.
Вот только…
У меня всегда была Мечта.
Что человек без Мечты? Это и не человек даже, а так…
Вот что-то должно быть в нас, в людях, сокровенное, очень личное, чтобы никому, никому, только себе иногда мог поведать, признаться.
И у меня была эта Мечта, совершенно оторванная от жизни, от реалий и вообще от чего-либо осмысленного.
Эта Мечта ко мне пришла, когда я жил в затерянном ашраме Святых Гималаев. Я забыл про Неё, а Она оказывается и не оставляла меня всё это время.
Это очень смелая и может даже очень нелепая, но моя Мечта.
Даже умирая, я сам себе не могу признаться в этом.
В чём?
Там, в Гималаях, живя одиноко в пещере, которая является частью очень древнего монастыря, я практиковал самые древние виды йоги. Йога, как связь, как отношения со Всевышним.
И вот, в один определенный момент, мне были открыты и предоставлены на выбор отношения, личные мои отношения с Богом.
Я-то, до этого думал, что я – раб Божий, и должен всегда себя считать Его слугой и других отношений быть просто и не может.
Но мне были предложены эти отношения – слуги и Господина, а также и другие виды отношений. И я мог выбрать. Я привлёкся только тем видом любви, где Господь – мой возлюбленный: я Его люблю, и Он мне отвечает взаимностью.
Меня очень привлекла именно эта мотивация, когда я люблю Бога, как своего Героя, и хочу всего одного – это целовать Его в губы.
Наверное, в духовных обителях гомосексуализм не предусмотрен и мне в этом типе отношений с Богом предполагается духовное тело красивой и юной девочки. Девушки. Я не против. И Бог здесь всего скорее предстаёт как очень красивый юноша. И эта идея мне очень понравилась. Вечная обитель, вечные тела и вечные отношения, вечная любовь. Думаю, это и есть – совершенство.
Но потом я смутился этим откровениям. Посчитал все мои реализации как плод моего больного воображения. И поэтому я вообще отказался от поиска Бога и попыток восстановить с Ним свои личные отношения. Я заместил чистую реальность духовного секса, на оскверненную иллюзию материальной похоти. Результатом этого стала моя жизнь последних лет и вот такая, возможно нелепая, смерть.