Он протянул руку и ласково погладил жену по голому плечу.
— Все в порядке. Не волнуйся. Просто бессонница.
— Это я заметила. Еще бы не заметить. Всю ночь толкаешься. — Она сонно улыбнулась. Хорошая у него жена. И любит его.
— Прости, — шепнул Казанова и поцеловал ее в плечо. Он гладил ее по голове и вспоминал Кейт Мактирнан. У Кейт волосы куда красивее и длиннее.
Он продолжал гладить жену, но мыслями уже снова вернулся к своим проблемам. Совсем не с кем поговорить. Совершенно не с кем. Ни здесь, в Северной Каролине, ни во всем чванливом и напыщенном Университетском треугольнике.
В конце концов, он встал с постели и спустился вниз. Прошел к себе в кабинет, бесшумно закрыл и запер дверь.
Потом взглянул на часы. Три часа ночи. Значит, в Лос-Анджелесе теперь двенадцать. Он снял трубку и набрал номер.
Был на свете такой человек, с кем Казанова мог перекинуться словом. Один-единственный на всем белом свете.
— Это я, — сказал он, услышав на другом конце провода знакомый голос. — Что-то мне не по себе сегодня. Поэтому сразу о тебе подумал.
— Беспокоишься, что я веду развратную и развеселую жизнь? — спросил с усмешкой Джентльмен-Ловелас.
— Это само собой. — Казанова сразу почувствовал себя гораздо лучше. Есть кто-то, с кем можно поговорить, поделиться. — Вчера я еще одну подобрал. Хочу рассказать тебе об Анне Миллер. Это нечто особенное, дружище.
Казанова нанес очередной удар.
Еще одна студентка, красавица по имени Анна Миллер, была похищена из квартиры, которую снимала на пару со своим дружком-адвокатом неподалеку от университета Северной Каролины в Роли. Парень был убит прямо в постели — новый штрих в поведении Казановы. На месте преступления не оставлено ни записки, ни каких-либо улик. Совершив ошибку, он снова доказывал нам свою безупречность.
Я по нескольку часов просиживал в палате Кейт Мактирнан в клинике университета. У нас все шло как по маслу, мы постепенно становились друзьями. Она стремилась помочь мне в создании психологического портрета Казановы, рассказывала все, что знала о нем и о его пленницах.
Насколько она могла судить, вместе с ней там находились шесть женщин. Но вполне возможно, их было и больше.
Кейт говорила, что Казанова действует четко и продуманно. Способен планировать на несколько недель вперед, очередную жертву изучает самым тщательным образом.
Она считала, что свой дом ужасов он выстроил самостоятельно. Провел водопровод, особую сигнальную систему и кондиционер, вероятно, для удобства своих пленниц. Но Кейт видела это жилище, одурманенная парами наркотиков, поэтому описать его подробно не могла.
Казанова, видимо, был маньяком, невероятно ревнивым, с гипертрофированным чувством собственности. Сексуально активен, способен к нескольким эрекциям за ночь. Помешан на сексе, придает огромное значение своим сексуальным потребностям.
Может быть по-своему внимательным и нежным и даже, по его собственным словам, «романтичным». Способен часами обнимать и целовать женщину, беседовать с ней. Может сказать, что любит ее.
В середине недели ФБР и даремское управление полиции в конце концов согласились, чтобы Кейт встретилась в больнице с прессой. Пресс-конференция проводилась в просторном холле на ее этаже.
Весь стерильно-белый холл, вплоть до красной, светящейся таблички «Выход», был до отказа забит репортерами, вцепившимися в свои блокноты, и телевизионщиками с мини-камерами на плечах. Присутствовали также полицейские, вооруженные автоматами. На всякий случай. Во время телевизионной записи по обе стороны от Кейт стояли следователи по особо важным делам Ник Раскин и Дэйви Сайкс.
Кейт Мактирнан предстояло стать национальной героиней. Наконец-то народ воочию увидит женщину, сбежавшую из дома ужасов. Я был уверен, что Казанова тоже посмотрит эту передачу, но надеялся, что в момент съемки он не находится среди нас.
Медбрат, наверняка занимавшийся бодибилдингом, ввез Кейт в шумный многолюдный холл. Врачи потребовали, чтобы она сидела в инвалидном кресле. На ней были мешковатые тренировочные штаны и белая хлопчатобумажная футболка. По плечам рассыпались блестящие каштановые волосы. Синяки и отеки на лице значительно уменьшились.
— Я выгляжу почти так же, как раньше, — говорила она мне. — Зато чувствую себя по-другому. Я внутренне изменилась, Алекс.
Когда медбрат подвез громоздкое кресло почти к самым микрофонам, Кейт всех удивила. Она медленно поднялась и остаток пути прошла самостоятельно.