Наоми казалось, что он под маской улыбается. Больше всего на свете ей хотелось хоть раз увидеть его лицо, а затем растерзать его, разорвать в клочья и стереть эти клочья в пыль.
Сердце у нее екнуло, когда она оказалась в просторной, красиво обставленной гостиной и увидела на столе свою скрипку. Казанова притащил ее сюда, в это ужасное место.
Он вальсировал по комнате с низким потолком, словно церемониймейстер на маскараде. Он умел быть элегантным и даже галантным. Держался с непревзойденной уверенностью.
Щелкнув золотой зажигалкой, он закурил длинную тонкую дамскую сигарету. Остановился по очереди перед каждой женщиной, поговорил. Трогал обнаженные плечи, гладил по щекам, по чьим-то длинным светлым волосам.
Все женщины были великолепны. Красивая одежда, умело наложенная косметика. Аромат духов заполнил комнату. «Вот если бы им всем, скопом, броситься на него, — думала Наоми. — Ведь можно же его как-то одолеть».
— Как, наверное, многие из вас уже догадались, — он слегка возвысил голос, — к сегодняшнему торжеству приготовлен приятный сюрприз. Вечерний концерт.
Он указал пальцем на Наоми и жестом приказал ей подойти. Он всегда, собирая их вместе, вел себя очень осторожно. Не выпускал из рук оружие.
— Прошу тебя, сыграй нам что-нибудь, — сказал он Наоми. — Что хочешь. Наоми играет на скрипке, и играет замечательно, должен заметить. Не смущайся, дорогая.
Наоми не в силах была отвести взгляд от Казановы. Полы его халата были распахнуты, демонстрируя его наготу. Временами он заставлял их играть на музыкальных инструментах, петь, читать стихи или просто рассказывать о себе, о своей жизни, какой она была до низвержения в эту преисподнюю. В тот вечер настала очередь Наоми.
Она понимала, что выбора у нее нет. Она решила быть храброй, не терять достоинства.
Она взяла в руки скрипку, свой бесценный инструмент, и множество больно ранивших воспоминаний обрушилось на нее. «Храбрость… достоинство», — твердила она мысленно. Это было ее жизненное кредо.
Ей, молодой чернокожей женщине, пришлось научиться искусству самообладания. И теперь предстояло показать все, на что она способна.
— Я хочу сыграть вам Первую сонату Баха, — спокойно объявила она. — Первая часть, адажио. Прекрасная музыка, и я постараюсь ее не испортить своим исполнением.
Наоми подняла скрипку на плечо и закрыла глаза. Затем опустила голову на подбородник, открыла глаза и принялась настраивать инструмент.
«Храбрость… достоинство», — напоминала она себе.
А потом заиграла. Технически это было далеко от совершенства, но зато очень выразительно. Исполнение Наоми всегда отличалось индивидуальностью. Главным для нее была музыкальность, а не техника. Ей хотелось плакать, но она сдерживала свои чувства. Они рвались наружу вместе с музыкой, вместе со звуками прекрасной сонаты Баха.
— Браво! Браво! — закричал Казанова, когда она закончила играть.
Женщины зааплодировали. Это разрешалось. Наоми смотрела на их красивые лица. Она разделяла их страдания. Ей так хотелось с ними поговорить. Но собирал он их вместе лишь для того, чтобы лишний раз продемонстрировать свою неограниченную власть над ними.
Казанова протянул руку и дотронулся до плеча Наоми. Пальцы его были горячи и, казалось, обожгли кожу.
— Сегодня ты останешься со мной на ночь, — вкрадчиво произнес он. — Это было великолепно, Наоми. И ты такая красивая, самая красивая из всех здесь. Тебе известно об этом, милая? Конечно, известно.
«Храбрость, стойкость, достоинство», — без конца повторяла про себя Наоми. Она была урожденной Кросс. Она не позволит ему увидеть ее страх. Найдет способ одолеть его.
Мы с Кейт работали в ее квартире в Чепел-Хилле. Снова вели разговор об исчезнувшем доме, пытаясь разгадать эту немыслимую загадку. В начале девятого в дверь позвонили, и Кейт пошла открывать.
Я видел, что она с кем-то разговаривает, но с кем именно, понять не мог. Рука инстинктивно потянулась к револьверу. Кейт провела гостя в дом.
Это был Кайл Крейг. Мне сразу бросился в глаза его измученный вид и мрачный взгляд. Видимо, что-то стряслось.
— Кайл говорит, у него есть кое-что для вас интересное, — сообщила Кейт, входя в гостиную вместе с Кайлом.
— Я тебя вычислил, Алекс, — сказал Кайл. — Это было нетрудно. — Он сел на диван рядом со мной. Судя по виду, присесть ему не мешало.