— Об этом теперь немало пишут, большинство врачей отлично усваивает любую техническую информацию.
Я согласился с этим замечанием полностью, потому что и сам уже об этом думал. У Кейт все задатки настоящего детектива. Выглядела она усталой. «Интересно, — подумал я, — как выгляжу я сам? Если так же, как себя чувствую, то дело плохо».
— Даже не говори мне об этом. — Я изобразил улыбку. — В больницу я теперь не поеду. Но и здесь, как мне кажется, делать больше нечего. Мы его упустили, будь все трижды проклято. Мы упустили их обоих.
Из номера Уилла Рудольфа мы вышли только в начале третьего ночи. По нашему времени это пять утра. Я был совсем без сил. Кейт тоже. Мы сами себя называли «братьями по синякам». Обоим досталось.
Слабость, измождение, возможно, внутренние травмы — всего хватало. Я не мог припомнить, чтобы когда-то чувствовал себя ужаснее, да и не желал этого вспоминать. Добравшись до «Холидей-Инн» в Сансет, мы ввалились в первую из наших комнат.
— Ну, как себя чувствуешь? Сказать по правде, ты мне не слишком нравишься. — Кейт снова, как, впрочем, и следовало ожидать, влезла в шкуру больничной сиделки. Кроме того, она была прирожденным оратором. На лбу у нее появлялись морщинки, и вид сразу становился чрезвычайно серьезный, умудренный и устрашающе профессиональный.
— Еще не умер. Но смертельно устал. — Я со стоном опустился на край удобной мягкой постели. — Задницу в конторе отсидел.
— Какой же ты упрямый, Алекс. Вечно строишь из себя крутого столичного сыщика. Ну что ж, тогда я сама тебя осмотрю. И не пытайся мне помешать, иначе сломаю тебе руку и глазом не моргну.
Из одной из своих дорожных сумок Кейт достала стетоскоп и сфигмоманометр. Никакие мои «нет», «не стоит» и даже «ни в коем случае» не помогли бы.
Но все же я вздохнул и попытался:
— Прямо сейчас и тем более здесь никаких осмотров не желаю. — Я изо всех сил старался произнести эти слова как можно решительнее, насколько это вообще было возможно, учитывая обстоятельства.
— Это мы все уже слышали. И видели тоже. — Кейт закатила глаза, нахмурилась… а потом улыбнулась. Нет, даже рассмеялась. Доктор улыбается, у доктора тонкое чувство юмора. Только представьте себе. — Снимайте рубашку, следователь Кросс, — приказала Кейт. — Настал мой час. Час ночи, если точнее.
Я стал стягивать рубашку через голову и взвыл. Даже такое простое дело вызвало жуткую боль. Вероятно, я и вправду здорово покалечился.
— Вы просто неотразимы, мужчина хоть куда, — с язвительной ухмылкой произнесла доктор Мактирнан. — Посмотрите на него, даже рубашку снять не способен.
Она близко подвинулась ко мне — ближе некуда — и принялась с помощью стетоскопа выслушивать. А мне никакого аппарата не надо было, чтобы слышать, как бьется ее сердце рядом с моим. И это было очень приятно.
Кейт помяла мне лопатку, заставила подвигать взад-вперед рукой, и я снова почувствовал боль. Может быть, я приложился сильнее, чем представлял. Но скорее всего она, осматривая меня, не слишком нежничала.
Затем она ощупала мой живот и ребра. У меня искры из глаз посыпались, но я не проронил ни звука.
— Больно? — спрашивала она таким тоном, каким врачи всегда разговаривают с пациентами. Сугубо профессиональным.
— Нет. Может быть. Немного. Довольно-таки. О-о! Тут не слишком. О-о!
— Чтоб здоровеньким остаться, лучше в пропасть не бросаться, — объявила она и поосторожнее надавила мне на ребра.
— Это не входило в мои планы. — Единственное, что я мог сказать в свое оправдание.
— А что входило?
— Прежде всего я думал, что он знает, где Наоми, и поэтому не хотел его упустить. Главная моя задача была найти Наоми. Была и остается.
Кейт обеими руками ощупывала мою грудную клетку. Давила при этом, но не слишком. Спросила, больно ли дышать.
— По правде говоря, мне все это даже нравится, — сказал я. — У тебя очень приятное прикосновение.
— Понятно. А теперь штаны, Алекс. Подштанники можешь оставить, если тебе так спокойнее. — В речи снова зазвучала привычная певучесть выговора.
— Подштанники? — переспросил я с улыбкой.
— Трусики из магазина «Джентльмен Куортерли», если тебе так больше нравится. Короче то, что там сегодня на тебе надето. Позволь мне осмотреть твои прелести, Алекс. Хочу увидеть немного плоти.