— Лейтенант, я сам вижу заключенных лишь при их поступлении в тюрьму и при выходе на свободу. А в другое время — лишь в серьезных случаях, как с Блаунтом. С Сервером у меня не было никакого контакта, слишком много здесь народу и слишком велика моя нагрузка. Так что все, что я могу вам рассказать, сам я знаю со слов охраны. За три года с Сервером никаких неприятностей не было. Но скажу вам одно, лейтенант: я работаю тут пятнадцать лет и всегда жду от заключенных чего угодно.
— Вы имеете в виду Блаунта? И о нем я хотел поговорить. Мне важно ваше мнение о беглецах, а не то, что пишут газеты.
— Историю Сервера вы знаете. Уильямс зарезал человека во время ссоры в баре. Маркус сидел за поджог. Блаунт же — опасный рецидивист: он сидел за ограбление банка, но до этого уже имел срок за поножовщину, и за покушение, и за взрыв чего-то… Он и здесь нам доставлял немало неприятностей. Просто сумасшедший идиот.
— И какие неприятности он вам доставлял?
— Да всего понемногу. Дрался, склочничал, саботировал. Половину срока провел в карцере.
— Все четверо работали вместе?
— Блаунт и Сервер — на складе, Уильямс — в прачечной, а Маркус — в библиотеке. Маркус был из них самый образованный.
— У них были тесные контакты? Сидели в одной камере?
— Нет, встречаться они могли только во дворе, спортзале и в библиотеке. Кажется, все четверо играли в бейсбол, но и все…
— А какие к ним приходили посетители?
— К Серверу — мать и подружка, иногда какой-то парень из бывшей компании. К Уильямсу — брат. У Маркуса никого не было. Странно, но у шантажистов ни на воле, ни в тюрьме друзей не бывает. Блаунт виделся только с женой, и она имела на него влияние: после этого день-два он вел себя прилично. Если б не она, из карцера он бы вообще не вылезал.
— И никаких сексуальных проблем?
— В тюрьме всегда есть сексуальные проблемы. Но что касается этой четверки — ничего особенного.
Кленси недоверчиво слушал, косясь на свою шляпу. Потом спокойно посмотрел в глаза директору.
— Я знаю, что пришлось вам пережить, и вы устали и расстроены. Но постарайтесь правильно понять мои слова. Вы отвечаете за тюрьму и персонал, но вам придется согласиться, что побегу помогали изнутри. Все четверо — люди очень разные, совершившие разные преступления и работавшие в разных зонах… Слишком уж мало было между ними общего. По-моему…
— Мы уже думали об этом, — бесстрастно признал директор. — И у нас есть свои идеи на этот счет, но я пока вам не могу сказать… ни вам и никому другому.
Он наклонился к Кленси, хмуро понизив голос.
— Одно могу сказать вам, лейтенант: если следствие подтвердит наши подозрения, то кое-кто составит Маркусу компанию на электрическом стуле.
— Да?
— Час назад умер полицейский, пытавшийся задержать беглецов.
Воцарившееся молчание прервал, прокашлявшись, Кленси.
— Не могу ли я видеть Маркуса?
Директор покачал головой.
— Бесполезно, он без сознания. Ему влили пару литров крови… только для того, чтобы потом все-таки отправить на электрический стул.
Кленси встал. Лицо директора оставалось холодным и неприязненным.
— Вас проводят, лейтенант. Если мы что-то узнаем, то дадим вам знать.
— Благодарю.
Выйдя из серых тюремных стен, Кленси оказался под ослепительными лучами солнца. Никогда еще оно не доставляло ему такой радости.
Среда, 16.20
Вернувшись к себе, Кленси обнаружил Капровски, раскачивавшегося на откинутом стуле. У стола сидел молодой человек лет двадцати. Он был мрачным, заросшим и в сильно поношенной кожаной куртке. Кленси вопросительно взглянул на Капровски.
— Разрешите вам представить, лейтенант, Джулио Сагарра.
Капровски грохнул ножками стула об пол, захватил в огромную ручищу худенькое запястье парня и слегка встряхнул. Тот сжал зубы.
— Это лейтенант Кленси. Надеюсь, ты будешь так любезен все ему рассказать.
Юноша сердито вырвал руку.
— Я уже рассказал все, что мог.
Кленси снял плащ, убрал шляпу и сел за стол.
— Джулио — главарь «сидов», — пояснил Капровски. — Этот мошенник — непревзойденный враль.
— Это вы так думаете, — усмехнулся Джулио.
Капровски поднял ручищу, и парень машинально втянул голову в плечи.
— Так оно и есть, — Капровски повернулся к Кленси. — Мы беседовали с ним долго, только я остался недоволен его ответами. Думаю, с вами он поведет себя иначе.
— Да уж, ручаюсь, он заговорит. — Кленси принял официальный вид. — Но вытряхивать из него душу нет нужды. Что вам не понравилось в его ответах?