Я улыбаюсь, когда из открывшейся задней двери второго внедорожника выходит Николай, одетый в безупречный костюм. Уна говорила, что он приедет, но я не верил. Николай известен своим острым умом и стратегическим мышлением, но это… Приехать сюда… Неужели он настолько самонадеян? Он у всех на виду – бери-не хочу. Даже со своей «Элитой»… Этой страной правят картели. И, естественно, он не мог предположить, что Саша и Уна планируют сделать с его бесценными бойцами, хотя вполне мог бы заподозрить это, если бы не был так одержим Уной и желанием заполучить ее ребенка. Все именно так, как она и сказала: он ослеплен ею. Он даже не замечает того, как близко она подобралась к нему.
Бойцы Николая разделяются: основная масса начинает подниматься вверх по холму, и лишь двое остаются охранять русского психопата. Глупо. Очень глупо.
Дверь нашей машины открывается – это возвращается Джио.
— Он здесь, — сообщаю я. — Его охраняют всего двое.
Глаза Джио сужаются, а губы сжимаются в тонкую линию.
— Все кажется слишком простым.
Я киваю.
— Не пойму: то ли это ловушка, то ли он действительно настолько уверен в своих силах.
Джио тяжело вздыхает.
— Кажется, он противоречит самому себе, но ведь однажды ему действительно удалось проникнуть на территорию Рафаэля, чтобы похитить Анну.
Я постукиваю пальцем по рулю. Это слишком хорошая возможность. Саша предупредил бы нас, если бы бойцов было больше. Уну можно держать в неведении, Сашу – нет.
В очередной раз посмотрев в зеркало заднего вида, я встречаю жесткий взгляд Рафаэля, сидящего за рулем позади стоящей машины. Рядом с ним на пассажирском сиденье Анна. Он все-таки взял ее, несмотря на мое предупреждение о том, что Уне это не понравится. Судя по всему, рядом с ним, в поле его зрения, она чувствует себя в безопасности. Вот если бы Уну можно было бы так же легко контролировать.
Я завожу двигатель, трогаюсь с места, направляя свой «Хаммер» вниз по крутому склону и поднимая колесами клубы пыли с камнями. Эти тачки я позаимствовал у Рафаэля – они оборудованы полным гребаным боекомплектом. Бронированный тяжеловесный джип с установленным на крыше пулеметом пятидесятого калибра. Один из людей Рафаэля уже высунулся из люка, готовый открыть огонь по русскому отморозку и его ненаглядным бойцам. Но есть четкая инструкция – Николая не убивать. Этой чести удостоится Уна.
Как только мы оказываемся на равнине, я направляю машину к припаркованным внедорожниками русских. Оба охранника закрывают собой Николая, стреляя из пистолетов по нашей машине и помогая ему укрыться в салоне. Джио поворачивается и хлопает по колену парня за пулеметом. Тот открывает огонь – и в кузове одного из «Рендж Роверов» образуются дыры размером с мячик для гольфа.
— Черт, мне нужна такая же машина, — говорю я с ухмылкой.
— Думаю, в Нью-Йорке такая тачка будет привлекать излишнее внимание, — Джио старается перекричать грохот пулеметных выстрелов.
«Рендж Ровер» с ревом срывается с места и уносится в пустыню. Я не отстаю. К погоне присоединяется машина Рафаэля. Пулеметные очереди непрекращающимся потоком пуль разбивают стекла задней двери машины Николая, превращая ее в решето. В какой-то момент шина на одном из колес взрывается, отчего автомобиль подбрасывает в воздух, швыряет в сторону, и он, несколько раз перевернувшись, снова встает на колеса. Сжав в руке пистолет сорокового калибра, я открываю дверцу. Джио и Рафаэль встают с двух сторон от меня. Вытянув руку, я стреляю в водителя, и, схватившись за голову, прихвостень Николая падает лбом на руль. Второй, судя по всему, уже мертв. Рафаэль подходит к задней двери, берется за ручку и смотрит на меня.
Я выхожу вперед, поднимаю руку с пистолетом и киваю ему. Рафаэль рывком распахивает дверь, и из машины вываливается Николай. Поначалу мне кажется, что этот урод мертв, но потом он стонет и делает попытку отползти – кусок дерьма, не вызывающий у меня ни малейшего сочувствия. Будь на то моя воля, я привязал бы его буксирным тросом к машине и притащил бы Уне, чтобы она могла самолично прикончить ублюдка, но он может издохнуть по дороге. А убить его должна именно Уна – слишком многое Николай у нее отнял.
Со всей силой я пинаю его в живот, и урод заваливается на спину, хватая ртом воздух. Подняв руку, он прикрывает от солнца глаза в попытке посмотреть на меня. Его костюм покрыт пылью, текущая из разбитого носа кровь капает с подбородка.
— Николай Иванов, — говорю я с кривой усмешкой, наклоняюсь и рывком поднимаю его на ноги. Он покачивается, но Джио подхватывает его, не позволяя упасть. — Падение с пьедестала довольно болезненно.