— Это прозвище, — пояснил я. — Мы старые друзья.
Она подняла брови и понимающе улыбнулась.
— Ну, тогда я исчезаю и оставляю старых друзей наедине.
— Но… — попыталась возразить Рондина.
Я подмигнул Грэтхен и взял Рондину под руку. На секунду мне показалось, что она вырвется от меня: ее мускулы напряглись, но я сжал ее руку, и она покорилась.
Повернувшись в брюнетке, она сказала:
— Я позвоню тебе завтра, Грэтхен.
— Хорошо. До встречи. Тайгер.
— До встречи, — сказал я.
Большая часть служащих уже разъехалась, мы легко взяли такси и поехали в «Голубую ленту» на 44-ю улицу. Я откинулся на спинку сиденья. Рондина сидела рядом со мной.
Это была романтическая поездка, почти такая же. как двадцать лет назад. Тогда мы сидели в темноте, касаясь друг друга, и я чувствовал, как во мне просыпается любовь. Мы молчали, слова были не нужны, каждый и так знал, о чем думает другой. Я закрыл глаза, забыв, что один раз эта женщина уже замышляла меня убить, и с трудом удержался от желания взять ее за руку.
Такси остановилось на перекрестке, и я услышал ее прерывистое дыхание. Она дрожала от страха. Она знала, что умрет, но не знала когда. Я мрачно усмехнулся, потому что этого и добивался.
У ресторана мы вышли, и, пока я расплачивался, она стояла рядом, несомненно спрашивая себя, не здесь ли это произойдет.
Мы вошли в ресторан, если за столик в нише и заказали «хайболлы» и бифштексы. Когда я взялся за свой стакан, она впервые заговорила:
— Ты делаешь огромную ошибку, Тайгер.
— За всю свою жизнь я сделал только одну огромную ошибку, а именно — поверил тебе, но это больше никогда не повторится.
Вдруг лед в ее глазах растаял, они стали теплыми и влажными, как ее губы. Это был старый прием Рондины.
Она закинула голову, и я стал искать взглядом шрамы от пластической операции, но не нашел.
— Мне непонятно твое поведение, Тайгер, — сказала она. — Ты все еще хочешь убить меня?
— Да.
— Но зачем тогда этот поход в ресторан?
— Чтобы ты немного рассказала мне о себе и удовлетворила мое любопытство. Как тебе это удалось, Рондина?
Она свела брови.
— Что?
— Войти в семью Кейнов?
Она твердо посмотрела мне в глаза.
— Я родилась в ней. Можешь справиться, и тебе подтвердят.
— Мне и подтвердили, но я на этот счет другого мнения.
Она открыла портсигар, зажала сигарету в зубах и подождала, пока я дам ей закурить. Глядя на меня поверх пламени, она спросила:
— Как же, по твоему мнению, это произошло?
— Допустим, есть древняя почтенная семья с гордыми традициями и незапятнанной репутацией, и вдруг кто-то обнаруживает ее «скелет в шкафу» — никому не известное пятно на родовом гербе. Как поступит семья в таком случае? Вероятно, всеми силами постарается замять дело. Старый трюк, дорогая.
Рондина побледнела, и я понял, что попал в цель. Она нервно смяла сигарету, но потом взяла себя в руки.
— Чем ты шантажировала Кейнов, Рондина?
Она процедила сквозь зубы:
— Как бы мне хотелось задушить тебя.
— Я знаю.
Потом она подавила в себе ненависть и хладнокровно спросила:
— Почему бы тебе не узнать об этом у Кейнов?
— Я непременно это сделаю. У меня есть люди, специально занимающиеся этим. На днях я разослал твои фото специалистам по пластическим операциям. Рано или поздно, но я узнаю, кто и где сделал тебе операцию. А может быть, в России?
Она улыбнулась.
— Придется тебе самому установить, Тайгер.
— Совершенно верно. Ты мне только солжешь, как всегда.
Официант принес бифштекс, и. дождавшись его ухода, мы снова принялись за игру в вопросы и ответы. Это напоминало фехтование на шпагах. Мне было приятно с Рондиной, как и раньше, когда мы стояли по разные стороны — любовники и враги одновременно.
— Родители? — спросил я.
— Ричард и Агнесс Кейн. Отец родился в 1892 году, умер в 1951. Мать родилась в 1896, еще жива. — Улыбнувшись, она продолжала: — Сестры: Рут, Патриция и Диана. Братья: Вернон и Джон. Диана и Джо погибли во время войны. Точные даты…
— Не нужно. Фамильный герб?
— Два единорога держат пурпурный щит с поперечными полосами, под ним свиток с надписью…
— Ты здорово все вызубрила, — прервал я ее. — У тебя всегда были большие способности.
Потом я вдруг спросил:
— Ты еще помнишь Кола Хаггерти, Рондина?
Она вопросительно посмотрела на меня:
— Кого?
— Ну, может ли человек так лицемерить? Ты убила его. Прошила из своего пистолета сразу после того, как выстрелила мне в грудь.