— Дьявол!
Она швырнула в меня стакан. Он ударился о стену и разбился. Я пе шевельнулся.
— Они мертвы! Оставь мою семью в покое! — Ее голос прервался.
Я улыбнулся.
— Дорогая, — сказал я, — какая у тебя плохая память. Ты совсем забыла своего Тайгера. Неужели ты не помнишь, что я ничего не бросаю на полдороге. Я разузнаю все до конца и приму такое решение, которое погубит тебя. Я слишком сильно любил и потому теперь так сильно ненавижу. Вспомни, дорогая. Вспомни, о чем мы мечтали в конце войны. Иметь домик у моря и детей. Сколько детей ты хотела? Ах, да, четверых! Боже, как я был тогда счастлив… и как глуп. Я совершенно ослеп от любви… Я подарил тебе жизнь и забыл о деле, а потом ты выстрелила в меня. Любовь? Черт возьми, да ты не знаешь, что это такое.
Взгляд Рондины стал печальным. Она по-прежнему была великолепной актрисой.
Вдруг она спросила:
— Ты меня еще любишь, Тайгер?
Я ответил не раздумывая:
— Конечно, и никогда не перестану любить. Но это не помешает мне убить тебя. В душе у меня все перегорело.
— Ты действительно хочешь убить меня?
— Да. И сделаю это, как только узнаю о тебе все.
Симфония приблизилась к торжественному финалу. Наступил подходящий момент выполнить задуманное. Я уселся со стаканом в руке на ручку кресла и посмотрел На Рондину.
— Сними халат.
Она удивленно открыла глаза. Ее руки непроизвольно потянулись к вырезу и стянули его.
Я встал, и она стала медленно отступать, пока не оказалась около софы.
Я сделал несколько тагов к ней.
— В чем дело, моя радость? Разве я не видел тебя десятки раз обнаженной? Я знаю каждый сантиметр твоего тела, так что не разыгрывай недотрогу.
— Тайгер…
Дрожание ее губ было настолько естественным, что можно было поверить. не знай я Рондину.
— Сними. — сказал я, — или это сделать мне?
Она вцепилась в спинку софы. Вряд ли бы она испугалась больше, если бы я направил на нес пистолет.
— Прошу тебя, — сказала она. — Зачем…
Я усмехнулся.
— Ты решила, что я собираюсь тебя изнасиловать? Нет, я хочу только посмотреть, как далеко заходит твоя пластическая операция.
Прошло несколько секунд, прежде чем она решилась. Закусив губы, она отняла руки от спинки софы и стала нащупывать застежку пояса. Расстегнув ее. она одним движением сорвала с себя халат, отшвырнув его, — и встала, вызывающе глядя на меня, как трагическая героиня.
В одну секунду я вернулся в прошлое на двадцать лет назад, в тот день, когда Рондина и я прятались в одном сарае во Франции, а снаружи нас искали партизаны. Сильный ливень смыл наши следы. Убедившись, что мы в безопасности, мы начали танцевать от радости, и эта вакханалия закончилась неистовыми объятиями. Она плясала на земляном полу, сбрасывая с себя одежду.
И теперь она стояла так же, сжав гордый рот, и дрожь проходила по ср телу — только на этот раз дроя^ь ненависти.
— Да. неплохо. Хирурги проделали большую работу. — Мне было нелегко говорить холодно и деловито. — Парафиновые впрыскивания, невидимые швы, строгая диета, регулярная гимнастика и массажи могут стереть следы многих лет. но воспоминаний они не уничтожат.
Я отступил, рассмеялся и повернулся к двери.
Я услышал, как она что-то проговорила, подавив рыдания, потом окликнула меня:
— Тайгер, повернись.
Я подчинился. В руке она держала пистолет, а сумочка лежала открытой в кресле.
— Я могу убить тебя, если захочу.
— Нет. не можешь, ты слишком многое забыла. — Я вынул обойму из кармана и швырнул к ее ногам. — Вот. держи. Попробуй с заряженным, если хватит силы воли.
Она изумленно посмотрела на бесполезный кусок железа в руке, зарыдала как ребенок и опустилась на колени, закрыв* лицо руками.
В этом была вся Рондина. Больше всего она огорчалась, если ее перехитрили.
