— Слава богу, вы легко отделались. Через неделю будете как новенький.
— А что с Леной? — спросил я.
Доктор вопросительно вздернул брови:
— Кто такая Лена? Ах, она. Так ее зовут? Спасибо за информацию. Хорошо. Пока старайтесь не шевелиться, чтобы не разошлись швы на пояснице, спать только на спине. Если захотите в туалет, есть утка. Так, хорошо, что еще мог забыть? Вроде все. Счастливо оставаться, увидимся завтра утром.
Не успел доктор выйти, как в палату заглянул милиционер, аккуратно придержав закрывающуюся дверь рукой. Видимо, он ждал в коридоре. Доктор отчетливо спросил: «Как Антон?». Милиционер неразборчиво ответил. После чего закрыл дверь и направился ко мне.
В отличие от доктора, служитель закона был круглолицым, с маленькими глазками и большими раскрасневшимися щеками. Он тщетно пытался скрыть второй подбородок с помощью серого шарфа.
Милиционер присел на край кровати, помог мне укрыться одеялом, попросил прощения за срочность, посетовал на начальство и на срочные дела, и начал изливать на свет вопросы, словно шкатулка Пандоры — грехи. Видно было, что ждал он долго, что где-то в городе его ждут более важные дела, что и больница, и допрос и я навеваем на него тоску смертную, и что он был бы рад поскорее закончить со всем этим и уйти. В голове все еще стоял туман, но я отвечал настолько связно, насколько мог. Милиционер спрашивал о причинах аварии, о том, что я видел, запомнил и ощутил. Затем спрашивал о том, кто такая Лена, знаком ли я был с ней раньше и что мы там делали на дне оврага. Под конец, ежеминутно поглядывая на наручные часы, милиционер стал расспрашивать, что я делаю у них в городке и хочу ли я вызвать кого-нибудь из родственников, чтобы они уладили все финансовые дела. Милиционеру было так скучно и он так стремился быстрее покончить с вопросами, что и я невольно поддался его настроению и отвечал быстро и кратко, не тянул.
— Кстати, Филипп, совсем забыл, — сказал милиционер на прощанье, — Брезентовый просил передать привет. Обещал скоро заглянуть. Всего хорошего.
С этими словами он скрылся за дверью, и я уже собирался закрыть глаза, чтобы унять шум в голове, возникший от внезапно свалившейся суматохи, но тут вошли Толик с Катей. Толик держал в руках прозрачный пакет, набитый под завязку фруктами, на плече болталась моя сумка. В руках Кати были две бутылки минералки.
— Ну, вот. Как новенький! — заулыбался Толик и положил пакет на тумбочку. — А то пугали, что ты у нас без рук и без ног! Путешественник, блин!
— Вот и приехал на север, рыбки поудить, — сказала Катя. На ее щеках горел алый румянец, подчеркивающий пронзительную голубизну глаз.
— Ты уж извини, что так вышло, — заговорил Толик, словно они с женой планировали разговаривать со мной по очереди, — кто ж знал, что он упадет! Никогда в жизни не падал, а тут — бах! Н-да, приключеньице! А мы пришли еще утром, но нам сказали, что ты без сознания и что у них часы приема вечером. Я же никогда в больнице не лежал, слава богу, не знаю. В общем, сунулись в шесть, нам говорят, у него доктор. Ну, мы и сидели в коридоре, ждали.
В процессе разговора Толик с Катей переместились на соседнюю кровать. Толик положил пакет с фруктами на тумбочку, туда же перекочевали моя сумка и бутылки с минералкой.
— Ты специально засунул выключенный сотовый в сумку? — спросил Толик внезапно.
— Не хотел, чтобы беспокоили.
— Мы с Катей решили, что стоит позвонить кому-нибудь из людей, которые тебя хорошо знают и предупредить о случившемся. Мало ли что.
— Не стоило никого предупреждать, — устало отозвался я, — там все сами по себе, а я сам по себе.
Катя взяла меня за руку и сказала мягко, словно уговаривала капризного ребенка скушать кашку:
— Фил, понимаешь, в любом случае кто-то должен знать. Из тех людей, которым не все равно. Которые смогут тебе помочь. Может быть, приедут какие-нибудь родственники.
— Да я сам себе прекрасно смогу помочь, — отозвался я, наверное, чрезвычайно грубо по отношению к этим добрым людям, — там никого нет. Одни равнодушные. Даже нет, не равнодушные, это было бы слишком просто. Есть те, кто хочет заработать на мне денег, а есть те, кто хочет мои деньги потратить. Если бы у меня можно было бы забрать мой профессионализм и знаменитость, то нашлись бы и те, кто это сделал. Но, слава богу, обошлось.
— Мне кажется, Фил, что ты убегаешь от проблем, — сказала Катя.