Жизнь продолжается. Но и смерть продолжается. И первую фразу обычно произносят вслух именно после того, как случается смерть.
Стоит человеку задуматься о жизни и смерти, он тут же начинает искать оправдание своему существованию. И обязательно находит, даже если ему нет совершенно никаких оправданий.
Днями и ночами на соседнем балконе кашляет и курит старик. Кашляет и курит. Курит и кашляет. Курит и кашляет. Кашляет и курит. Наверно, если всё будет хорошо, скоро помрёт.
Когда начинают умирать близкие, вдруг понимаешь, что жизнь — это серьёзно.
Что делать со временем уходящей жизни? Неужели ничего?
Жизнь прекрасна! Только это мало кто знает.
Если вы пришли, чтобы всё взять от жизни — возьмите и уходите.
Нет, всё-таки Бог поступил с человеком несправедливо, отпустив на всё про всё одну попытку. Хотя сам Он не всё делал с первого раза. Женщину, например, переделывал, и то она Ему удалась не очень.
Женщины бывают уличные, а бывают комнатные.
Под юбкой у неё билось горячее женское сердце.
Путь к сердцу мужчины лежит через желудок. То есть снизу вверх. И в общем понятно, где этот путь начинается…
Красавец мужчина — глядит соколом, сидит орлом.
Ночь. Постель. Она гладит его по спине. Гладит, гладит, гладит. Он балдеет. Наконец, она говорит: «Теперь погладь ты. Теперь твоя очередь». Он: «Я не занимал».
Опять ночь. Опять постель.
Мужчина: Мне холодно.
Женщина: Я к тебе прижалась, тебе должно быть тепло.
Мужчина: Так ты же с одной только стороны, а с другой — пустота, никого. Одиночество.
Мужчина шёл по городу. Держа на руках котёнка.
— Вам котёнок не нужен? — спрашивал он у встречных, поперечных и всяких.
Котёнок никому нужен не был. Даже детям, которые котят всё же любят. О взрослых лучше не вспоминать. Им, как уже было сказано, не нужен никто. Не только котёнок и мужчина. Но о себе мужчина не спрашивал. О себе он всё знал заранее. А насчёт котёнка он сомневался и не мог ни за что поверить, что никому не нужен такой красивый, смешной котёнок. Он мог бы, конечно, взять котёнка себе. Но и ему был котёнок не нужен.
Никакая, даже самая гениальная актриса, ни один взрослый человек не могут воспроизвести без фальши голос ребёнка. Даже кастрат не может. Детские интонации — это то, что исчезает с годами и имитации не подлежит.
Зато голос, похожий на голос собаки, оказался таки голосом ребёнка. Только пьяного. Пьяного и, наверно, усталого. Всё же три часа ночи — это три часа ночи. К этому времени устают не только дети.
Всё у ребёнка моё. Ну всё абсолютно. А нос — Феликса Мироновича. И кто такой этот Феликс Миронович? Хотел бы я всё же знать!
Ох, чуть не забыл.
Надо себя любить. Что значит «не получается»? Не получается по-хорошему, надо любить насильно.
Она стояла и смотрела, как проходит любовь. Любовь проходила медленно, но проходила. А она думала: «Быстрее бы уже. Что она, как неживая?».
«Я буду тебя любить до самой смерти. Если, конечно, посчастливится мне до неё дожить».
Постулат «Бог есть любовь» — единственное, что может хоть как-то, хоть кого-то удержать от ненависти. Ведь именно ненависть естественна для человека. Человек, что бы там ни утверждали учёные люди, — хищник. Если он произошёл от обезьяны, то от хищной, озверевшей обезьяны. И любовь всегда хищнику вредит, мешает жить, оставляет голодным.
Если же провозгласить, что любовь — это не просто отношение одного человека к другому, но сам Бог, да внушать эту сказку с детства, да передавать из поколения в поколение, глядишь, чего-нибудь и получится. Глядишь, и меньше станет плотоядного народу, а больше плодово-ягодного. Не зря коммунисты сразу кинулись рушить церкви и веру. И не потому они это делали, что были антихристами и евреями, а потому что были нормальными хищниками. И им хотелось свободно убивать и досыта есть, жрать, обжираться. Чему любовь всегда мешает.
Как-то раз одна компания ждала, что к ним в гости придёт Алла Пугачёва с Майклом Джексоном. Они твёрдо обещали. В двадцать ноль-ноль по московскому. И вся компания их ждала. В надежде на тёплую встречу. Ну как же. Всё-таки Пугачёва и Джексон. Это вам не хрен собачий. И вот сидит эта компания, ждёт обещанных высоких гостей и без них не начинает. Не ест, не пьёт и между собой не разговаривает — чтоб умные мысли и высказывания не расплескать. Ждёт, значит. Усиленно. И так же усиленно надеется. А те не идут. Наверно, они забыли, что должны прийти, или их срочно вызвали на гастроли. Или в суд. Или они не разобрали адреса и не поняли, как от остановки трамвая добираться. А на стенах домов в этом районе ни номеров, ни названий улиц. Ну как назло.